Эксцентричный Александр Сергеевич в Екатеринославе шалил. И еще как!
Об Александре Сергеевиче Пушкине, родившемся 6 июня 1799 года, написано и сказано немало. Он – и «солнце русской поэзии», и «начало всех начал». Тургенев говорил, что Александр Сергеевич «установил язык и создал литературу» (до него русский язык считался непригодным для поэзии, сочиняли в основном на французском), а Островский как-то отметил: «Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть».
Однако сам поэт нередко совершал поступки, которые умными назвать сложно (и это подтверждает, что автор и его творчество – не всегда одно и то же). Свидетелями шалостей Пушкина стали и жители нашего города.
ИСПРАВИТЕЛЬНАЯ ССЫЛКА
Как известно, в мае 1820 года юный, но уже хорошо известный поэт за «Оду на вольность» и эпиграммы на властителей был изгнан из Петербурга. «Снарядить Пушкина в дорогу, выдать ему прогоны и с соблюдением возможной благовидности отправить на службу на юг», — распорядился Александр І, прочтя творения литератора, содержавшие «опасные принципы, навеянные направлением времени». Император надеялся, что, удалив Пушкина «на некоторое время из Петербурга, доставив ему занятие и окружив его добрыми примерами, можно сделать из него прекрасного слугу государству или, по крайней мере, писателя первой величины».
Служил Александр Сергеевич в коллегии иностранных дел, поэтому его командировали в распоряжение генерал-лейтенанта Инзова, председателя одного из подразделений коллегии – «Попечительского комитета по устройству колонистов юга России», который и должен был стать одним из «добрых примеров» для поэта.
ГДЕ ЖИЛ ПУШКИН?
Пушкин «в красной русской рубашке, в опояске, в поярковой шляпе» на перекладных через Киев, Кременчуг, Верхнеднепровск, Романково (часть нынешнего Каменского), Карнауховку, Сухачевку, Диевку, Новый Кодак 17 или 18 мая (по старому стилю) прибыл в Екатеринослав.
Остановился он на постоялом дворе купца Тихова, располагавшемся в центре города, недалеко от места службы — канцелярии Конторы опекунства иностранных поселенцев.
Правда, работой поэта не утруждали, поэтому он, как доказал В. Рогов в своей книге «Далече от брегов Невы…», смог переселиться поближе к природе, которая больше располагала к раздумьям и сочинительству, — в Мандрыковку. Там он стал свидетелем «истинного происшествия», вдохновившего его на поэму «Братья разбойники». «В 1820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись. Их отдых на островке, потопление одного из стражей мною не выдуманы», — читаем в письме Пушкина Вяземскому от 11 ноября 1823 года.
По мнению одних краеведов, заключенные бежали из тюрьмы на Качельной площади, находившейся на площади перед нынешним оперным театром. Другие же исследователи, в том числе В. Рогов, доказывали, что из небольшой тюрьмы в Мандрыковке, мимо которой проходил пересыльный этап.
ИСКУПАЛСЯ – ПРОСТУДИЛСЯ
Не единодушны исследователи и по поводу того, сколько времени Пушкин находился в нашем городе: по мнению одних, 18 дней, по мнению других, не больше 10. Но в любом случае, свой 21-й день рождения Александр Сергеевич провел у нас. Правда, день выдался невеселый – скорее всего, к тому времени поэт уже был болен.
«Приехав в Екатеринославль, я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновению, — писал Александр Сергеевич брату Льву. — Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою оледенелого лимонада… Сын его предложил мне путешествие к Кавказским водам, лекарь, который с ним ехал, обещал меня в дороге не уморить, Инзов благословил меня на счастливый путь – я лег в коляску больной; через неделю вылечился».
ПРОДЕЛКА ПУШКИНА
До простуды и отъезда из нашего города Александр Сергеевич успел зайти к екатеринославскому губернатору на обед. Андрей Фадеев, также служивший в местной Конторе опекунства иностранных поселенцев, в своих воспоминаниях описал тот прием:
«Приглашены были и другие лица, дамы, в числе их моя жена (сам я находился в разъездах). Это было летом, в самую жаркую пору. Собрались гости, явился и Пушкин, и с первых же минут своего появления привел все общество в большое замешательство необыкновенной эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах, прозрачных, без всякого исподнего белья. Жена губернатора, г-жа Шемиот, чрезвычайно близорукая, одна не замечала этой странности. Здесь же присутствовали три дочери ее, молодые девушки. Жена моя потихоньку посоветовала ей удалить барышень из гостиной, объяснив необходимость этого удаления. Г-жа Шемиот, не доверяя ей и не допуская возможности такого неприличия, уверяла, что у Пушкина просто летние панталоны бланжеваго телесного цвета; наконец, вооружившись лорнетом, она удостоверилась в горькой истине и немедленно выпроводила дочерей из комнаты. Тем и ограничилась вся демонстрация. Хотя все были очень возмущены и сконфужены и старались сделать вид, будто ничего не замечают; хозяева промолчали, и Пушкину его проделка сошла благополучно».
«ПРИ ВЗГЛЯДЕ НА НЕГО СЕРДЦЕ ЗАБИЛОСЬ»
Вскоре Фадееву довелось и лично убедиться в том, что «великий поэт иногда придумывал такие проделки, которые выходили даже из пределов поэтических вольностей».
Андрей Михайлович встретил Александра Сергеевича в Кишиневе, куда поэт прибыл после лечения на Кавказе. Пушкин жил в доме Инзова, под руководством которого отбывал «покаяние за свои шалости». «Шалости он делал и саркастические стихи писал и там», — вспоминал Фадеев. Андрей Михайлович во время своих кишиневских командировок также останавливался у Инзова, а поскольку дом был небольшим, его поселяли в одной комнате с Пушкиным, «что для меня, — писал Фадеев, — было крайне неудобно, потому что я приезжал по делам, имел занятия, вставал и ложился спать рано; а он целые ночи не спал, писал, возился, декламировал и громко мне читал свои стихи».
И все же, несмотря на неудобства, доставленные Пушкиным Фадееву, последний понимал, с каким человеком его свела судьба. Он вспоминал, что Александр Сергеевич подарил ему две свои поэмы, «писанные им собственноручно»: «Бахчисарайский фонтан» и «Кавказский пленник». «Зная любовь моей жены к поэзии, я повез их ей в Екатеринослав вместо гостинца, и в самом деле оказалось, что лучшего подарка сделать ей не мог. Я думаю, что Елена Павловна едва ли не одна из первых признала в Пушкине гениальный талант и назвала его великим поэтом», — вспоминал Фадеев.
Благоговенную любовь к пушкинским стихам Елена Павловна передала своей дочери, Елене Ган, одной из первых в России писательниц. Весной 1836 года Елена Андреевна писала сестре из Петербурга, где провела несколько месяцев: «Я вдруг наткнулась на человека, который показался мне очень знакомым… При втором взгляде сердце у меня крепко забилось… Я узнала Пушкина!».
Наталья Рекуненко
Категория: Архив, Новости Культуры Днепра, Особое мнение
