В сентябре нынешнего года газете «Наше місто» исполняется 30 лет. Если «пройтись» по ее страницам, то можно ощутить дыхание лихих 90-х, увидеть, как происходило становление местного самоуправления в Днепре. А еще – познакомиться с людьми, которые добрыми делами, талантом и героическими поступками оставили о себе добрую память.
Сегодня мы предлагаем нашим читателям вернуться на десятилетия назад. Публикуя материалы газеты, мы надеемся на обратную связь. Расскажите, как сложилась судьба героев наших корреспонденций, мы готовы приехать к вам, чтобы вернуться к напечатанному через года.
От отчаяния и безысходности освободившийся зэк решил повеситься. Просунул голову в петлю, как вдруг увидел стоящую перед ним на задних лапах огромную крысу, которая держала в зубах зеленую бумажку, оказавшуюся двадцатидолларовой купюрой…
…Крыса еще долго приносила ему доллары и марки… Он платил ей взаимностью: нежной любовью, букетами цветов и коробками дорогих конфет…
Занимаясь административным надзором за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, услышал я от своих подопечных эту невеселую историю.
Некто Коля по прозвищу Карась после очередной отсидки поклялся завязать с проклятым прошлым. Но настоящее явно не складывалось у него —- не было прописки и на работу, соответственно, не брали. А человеку и, тем паче, на свободе, что-то ведь есть и пить надобно.
Поселился бомж на окраине города в одной полуразрушенной пустующей избушке. На харчи и водку зарабатывал тем, что подряжался на случайную работу, грузчиком в основном. Но непутевая жизнь одинокого бобыля без денег, женской ласки, в замызганной халупе так осточертела ему, что показалась хуже казенных нар.
Захандрил Коля. Затосковал. Совсем перестал ходить на заработки. В последние несколько дней ни капли, ни крошки не имел во рту. Лежал на грязных изорванных одеялах и страдал. И решил Коля-Карась подвести черту своему бессмысленному существованию.
Нашел в кладовке подходящую веревку. Приладил ее к дверному косяку. Просунул голову в петлю и уже собрался было отправиться ко всем святым, когда слышит, в комнате что-то зашуршало.
«Проклятые крысы разбегались. Не дают человеку и повеситься в свое удовольствие», — кисло пошутил над собою самоубийца. Механически всё же глянул в сторону нарушителя покоя. Видит: в дальнем углу, как цирковая собачонка, стоит на задних лапах огромная крыса и держит в зубах зелененькую бумажку.
С грустью посмотрела гостья на удивленного человека, подбежала к табуретке и положила к его ногам двадцатидолларовую купюру. Дескать, получай, несчастный, на пропитание…
Вмиг вынырнул из петли изумленный Карась. Схватил с пола деньги. Купюра оказалась хотя и слегка погрызенной, но самой что ни на есть настоящей. Погнал страдалец к «меняле». Баксы срочно превратил в купоны. И отоварился, как говорится, по полной программе…
Не забыл и про свою спасительницу. Стал её почтительно величать Ларисой. Оставил у крысиной норы горку импортного печенья. Позвал ее отобедать. Лариса, к его удивлению, не отказалась…
На следующий день проснулся Карась печальней прежнего — все допито, съедено, да и голова с похмелья чугунная. И опять хандра его за горло взяла. Кликнул с отчаяния крысу. Как в сказке, выбежала из норки добрая фея и снова в зубах держит зелененькую бумажку. На сей раз совершенно целехонькую.
Трое суток пировал счастливчик. Волшебнице Ларисе сала свежего купил. А она ему за столь щедрый гостинец еще зелененькую принесла. А потом еще и еще натаскала. Возликовал Карась. Вот это фарт — баксы хоть лопатой загребай…
И Коля вовсе не чурбан какой-то уродился — добро понимает. С рук кормит вкусненьким свою «золотую рыбку». Ласково гладит по серой шерстке. Душевно с ней разговаривает. Как любимой женщине, коробки конфет, роскошные букеты цветов преподносит. И спит она в его кровати. Правда, на самом краешке. Вот такая идиллия — экс-уголовник и серая крыса в одной постели спят.
Забогател Карась. Прибарахлился. Накупил белоснежных рубашек, шикарных костюмов. Обзавелся штиблетами на всё случаи жизни. По кабакам зачастил. Шампанским, дорогими коньяками женщин угощает. Но к себе в апартаменты никого не водил и тайны своего благоденствия никому не открывал.
Не жизнь у Коли, а малина. Но пагубное пристрастие к картишкам не прошло. По-крупному, рисково играет с шулерами. Как-то за вечер просадил в долг три тысячи баксов. Сумма для любого солидная, но только не для Карася с его «золотой рыбкой». Призвал к себе картежник кудесницу, накормил лакомку салом и послал за «капустой». Ждет-пождет, а «золотая рыбка» все с посылок не возвращается. Екнуло у Коли сердечко — не беда ли какая с Ларисой приключилась?
Под утро появилась долгожданная, но ни одного доллара хозяину не принесла. Видать, доллары у нее закончились. Вместо привычных зелененьких притащила она пачку немецких марок, С тех пор стала поставлять любимому хозяину исключительно дойчмарки.
Так и повелось в их маленьком содружестве — Карась по кабакам шастает да в карты дуется, а крыса-Лариса с долгами рассчитывается. И всё было бы ладно, коли б не Шнырь — бывший подельник Карася.
Как-то пронюхал он о богатом улове дружка и наведался к нему в избушку. Выпили, как водится. Коля размяк и разболтал спьяну про чудеса чародейки — Ларисы. Даже продемонстрировал братану ее фантастические возможности.
В ту же ночь Шнырь задавил спящего дружка подушкою. А тело во дворе закопал.
Разделался Шнырь и с крысой, отказавшейся носить убийце деньги. Догадался, хитрован, что раскопала ручная крыса кем-то заныканный клад. Впрочем, смекнул подлый мокрушник, и на чей общак вышел.
Славно он потрудился — на три метра вглубь перелопатил всю землю под домом. И не зря старался кладоискатель — обнаружил-таки кожаный прогрызенный чемоданище, а в нем упакованные в останки полиэтилена марки. В чемодане оставалась самая малость, однако погулять мерзавцу хватало.
Но недолго музыка играла — недолго фраер пировал. И насладиться добычей всласть не успел, как повстречали мазурика в подворотне трое с перьями…
И пришлось отвечать хитрому Шнырю по суровому воровскому закону за разоренный чужой общак.
Б. Викторов.
Категория: Новости Днепра, Общественные и социальные новости Днепра, Особое мнение
