Он не стоял на коленях даже в детстве, а вот перед крысой пришлось

В сентябре нынешнего года газете «Наше місто» исполняется 30 лет. Если «пройтись» по ее страницам, то можно ощутить дыхание лихих 90-х, увидеть, как происходило становление местного самоуправления в Днепре. А еще – познакомиться с людьми, которые добрыми делами, талантом и героическими поступками оставили о себе добрую память.

Сегодня мы предлагаем нашим читателям вернуться на десятилетия назад. Публикуя материалы газеты, мы надеемся на обратную связь. Расскажите, как сложилась судьба героев наших корреспонденций, мы готовы приехать к вам, чтобы вернуться к напечатанному через года.

От отчаяния и безысходности освободившийся зэк решил повеситься. Просунул голову в петлю, как вдруг увидел стоящую перед ним на задних лапах огромную крысу, которая держала в зубах зеленую бумажку, оказавшуюся двадцатидолларовой купюрой…

…Крыса еще долго приносила ему доллары и марки… Он платил ей взаимностью: нежной любовью, букетами цветов и коробками дорогих конфет…

Занимаясь административным надзором за лицами, освобожденными из мест лишения свободы, услышал я от своих подопечных эту невеселую историю.

Некто Коля по прозвищу Карась после очередной от­сидки поклялся завязать с проклятым прошлым. Но настоящее явно не складывалось у него —- не было про­писки и на работу, соответ­ственно, не брали. А челове­ку и, тем паче, на свободе, что-то ведь есть и пить надобно.

Поселился бомж на окраине города в одной полураз­рушенной пустующей избуш­ке. На харчи и водку зараба­тывал тем, что подряжался на случайную работу, грузчи­ком в основном. Но непутевая жизнь одинокого бобыля без денег, женской ласки, в замызганной халупе так осточертела ему, что показалась хуже казенных нар.

Захандрил Коля. Затосковал. Совсем перестал хо­дить на заработки. В послед­ние несколько дней ни капли, ни крошки не имел во рту. Лежал на грязных изор­ванных одеялах и страдал. И решил Коля-Карась подвести черту своему бессмысленно­му существованию.

Нашел в кладовке подходящую веревку. Приладил ее к дверному косяку. Просунул голову в петлю и уже соб­рался было отправиться ко всем святым, когда слышит, в комнате что-то зашуршало.

«Проклятые крысы разбега­лись. Не дают человеку и по­веситься в свое удовольствие», — кисло пошутил над собою самоубийца. Механи­чески всё же глянул в сторону нарушителя покоя. Ви­дит: в дальнем углу, как цирковая собачонка, стоит на задних лапах огромная кры­са и держит в зубах зелененькую бумажку.

С грустью посмотрела гос­тья на удивленного человека, подбежала к табуретке и по­ложила к его ногам двадцатидолларовую купюру. Дескать, получай, несчастный, на про­питание…

Вмиг вынырнул из петли изумленный Карась. Схватил с пола деньги. Купюра ока­залась хотя и слегка по­грызенной, но самой что ни на есть настоящей. Погнал страдалец к «меняле». Бак­сы срочно превратил в ку­поны. И отоварился, как говорится, по полной програм­ме…

Не забыл и про свою спа­сительницу. Стал её почти­тельно величать Ларисой. Оставил у крысиной норы гор­ку импортного печенья. Позвал ее отобедать. Лариса, к его удивлению, не отказалась…

На следующий день проснулся Карась печальней прежнего — все допито, съедено, да и голова с похмелья чу­гунная. И опять хандра его за горло взяла. Кликнул с отчаяния крысу. Как в сказ­ке, выбежала из норки доб­рая фея и снова в зубах дер­жит зелененькую бумажку. На сей раз совершенно целе­хонькую.

Трое суток пировал счаст­ливчик. Волшебнице Ларисе сала свежего купил. А она ему за столь щедрый гости­нец еще зелененькую при­несла. А потом еще и еще натаскала. Возликовал Карась. Вот это фарт — баксы хоть лопатой загребай…

И Коля вовсе не чурбан какой-то уродился — добро понимает. С рук кормит вкусненьким свою «золотую рыбку». Ласково гладит по серой шерстке. Душевно с ней разговаривает. Как лю­бимой женщине, коробки конфет, роскошные букеты цветов преподносит. И спит она в его кровати. Правда, на самом краешке. Вот такая идиллия — экс-уголовник и се­рая крыса в одной постели спят.

Забогател Карась. Приба­рахлился. Накупил белоснеж­ных рубашек, шикарных костюмов. Обзавелся штиб­летами на всё случаи жизни. По кабакам зачастил. Шампанским, дорогими коньяка­ми женщин угощает. Но к се­бе в апартаменты никого не водил и тайны своего благоденствия никому не откры­вал.

Не жизнь у Коли, а малина. Но пагубное пристрастие к картишкам не прошло. По-крупному, рисково играет с шулерами. Как-то за вечер просадил в долг три тысячи баксов. Сумма для любого солидная, но только не для Карася с его «золотой рыб­кой». Призвал к себе кар­тежник кудесницу, накормил лакомку салом и послал за «капустой». Ждет-пождет, а «золотая рыбка» все с посы­лок не возвращается. Екнуло у Коли сердечко — не беда ли какая с Ларисой приклю­чилась?

Под утро появилась дол­гожданная, но ни одного дол­лара хозяину не принесла. Видать, доллары у нее закон­чились. Вместо привычных зе­лененьких притащила она пачку немецких марок, С тех пор стала поставлять любимо­му хозяину исключительно дойчмарки.

Так и повелось в их малень­ком содружестве — Карась по кабакам шастает да в карты дуется, а крыса-Лариса с долгами рассчитывается. И всё было бы ладно, коли б не Шнырь — бывший подель­ник Карася.

Как-то пронюхал он о бо­гатом улове дружка и наве­дался к нему в избушку. Вы­пили, как водится. Коля раз­мяк и разболтал спьяну про чудеса чародейки — Ларисы. Даже продемонстрировал братану ее фантастические возможности.

В ту же ночь Шнырь зада­вил спящего дружка подуш­кою. А тело во дворе зако­пал.

Разделался Шнырь и с кры­сой, отказавшейся носить убийце деньги. Догадался, хитрован, что раскопала руч­ная крыса кем-то заныканный клад. Впрочем, смекнул подлый мокрушник, и на чей общак вышел.

Славно он потрудился — на три метра вглубь перело­патил всю землю под до­мом. И не зря старался кла­доискатель — обнаружил-таки кожаный прогрызенный чемоданище, а в нем упакован­ные в останки полиэтилена марки. В чемодане оставалась самая малость, однако погу­лять мерзавцу хватало.

Но недолго музыка играла — недолго фраер пировал. И насладиться добычей всласть не успел, как повстре­чали мазурика в подворотне трое с перьями…

И пришлось отвечать хит­рому Шнырю по суровому во­ровскому закону за разорен­ный чужой общак.

Б. Викторов.