Возвращение из Ада: воспоминания днепрян об ужасах Второй мировой войны

Вторая мировая — стала самым страшным вооруженным конфликтом за всю историю человечества. За долгих 6 лет война унесла чудовищное количество человеческих жизней, — по разным оценкам от 55 до 70 миллионов погибших. 

Осталась с тремя младшими братьями на руках

Сейчас Марии Андреевне Богачевой 95 лет, она – ветеран Великой Отечественной войны. Много испытаний в жизни прошла эта хрупкая женщина, самое страшное из которых, конечно, война.

Военные действия начались, когда Марусе было 17 лет. Девушка жила в небольшой деревеньке Зиновино Смоленской области, работала секретарем в сельсовете, была комсомолкой и активисткой.

— В 1941 году немцы быстро двигались по территории Смоленщины, — вспоминает бабушка Мария. — Они шли на Москву, наша армия не успевала откатываться и оставалась в тылу. В лесах прятались много солдат-окруженцев, и мы, деревенские, тайно носили им еду. Несли все, что не успели забрать фашисты. Они заходили во все дома и кричали: «Матка, яйка, млеко!» То есть: «Мать, отдавай яйца и молоко!» И отдавали, а что оставалось делать?

Когда в деревню приходили немецкие войска, юная Мария пряталась. Фашисты убивали комсомольцев. Девушка уходила в лес, залезала в подполье или закапывалась в кучу мякины – отходы после молотьбы растений.

4 февраля 1942 года через деревню ехал карательный отряд немцев, местный смельчак Гришка открыл по ним стрельбу. Тогда фашисты выгнали на центральную улицу всех мальчишек и мужчин на расстрел.

— У нас в доме были раненые солдаты, мы их выхаживали, — вздыхает женщина. – Их тоже потащили на расстрел. Было очень страшно – автоматные очереди и падающие замертво тела. В живых остался только один мужчина – он упал одним из первых, и на него падали другие убитые.

В тот страшный день погиб и ее отец Андрей Моисеевич Михальцов. Ему был всего 41 год. Для Алены, ее мамы, это был ужасный удар – она очень любила мужа и, несмотря на советскую строгость и аскетичность, никогда не стеснялась говорить об этом.

— У мамы были я и трое сыновей, младший родился в 1941 году, — рассказывает Мария Андреевна. — Во время похорон папы она кричала: «Андрей, я тебя люблю и скоро приду!» А 11 ноября 1945 года мамы не стало. Так я, 21-летняя, осталась с тремя детьми на руках.

В 1943 году конная армия генерала Павла Белова освободила Угранский район. К тому времени деревни были разорены полностью, люди голодали. Женщины ввспахивали поля, сами впрягаясь в плуг, дети искали прошлогоднюю картошку, ели лебеду и корни осоки.

— Перемерзшая картошка с лебедой казалась очень вкусной, — вспоминает бабушка Маша. – Мы работали с утра до позднего вечера, искали способы выжить. Через лес босиком 50 километров ходили в Спас-Деменск Калужской области на базар, чтобы выменять горстку зерна на одежду или обувь.

После войны разоренная деревня начала потихоньку оживать. На женские плечи легло много тягот, но никто не роптал. Оставшаяся сиротой, с тремя детьми на руках, Мария понимала, что ее шансы выйти замуж близки нулю. Кто захочет взвалить на себя обузу по воспитанию чужих детей, да еще в такое тяжелое время?

— Но на меня обратил внимание Вася Богачев, — вспоминает Мария. – Полюбил, с моей же стороны была просто симпатия. Но я понимала, что это счастье – встретить мужчину, который готов помочь и подставить плечо. Со временем у нас родились три дочери.

Что касается братьев, средний Николай и младший Анатолий самостоятельную жизнь начали после окончания войны. Коля жил в Петербурге, Толя остался в деревне. Старший брат Алексей в 42 году (в 15 лет) добровольцем ушел на фронт. За героизм был удостоен ордена Красного Знамени. Позже получил образование в Московском авиационном институте, всю жизнь работал в Днепре на ЮМЗ. Братьев, к сожалению, уже нет, но Мария вспоминает о них с огромной любовью и нежностью.

Повзрослел, защищая Родину

Когда началась война, днепрянин Игорь Григорьев был еще подростком – 3 марта 1941 года ему исполнилось семнадцать. Однако жизнь заставила его повзрослеть раньше срока: уже в восемнадцать он пошел на фронт, а в девятнадцать командовал ротой.

— Я родился в Днепропетровске, отец работал бухгалтером на заводе им. Петровского, — вспоминает 95-летний Игорь Михайлович. – В 1939 году брат поступил в военное училище, больше я его не видел — он погиб на фронте… В первые же дни войны пошел защищать Родину и отец. Мы с мамой сначала решили остаться в родном городе. Начались бомбежки, и нам пришлось копать что-то вроде окопов, чтобы спрятаться. Наш дом на улице Бабушкина (сейчас Шухевича) был разделен на шесть квартир. Его главный хозяин был против советской власти, все грозился или убить меня, или сдать немцам, после того как они зашли в Днепропетровск. Тогда мы с мамой пошли в военкомат и попросили нас эвакуировать. Среднюю школу я заканчивал под Челябинском и уже в августе 42-го был призван на службу в Советскую Армию.

Путь 18-летнего Игоря Григорьева лежал в пехотное училище. Находилось оно в тайге, возле лагеря для политзаключенных. Обучение проходило по суровым законам военного времени, и вскоре курсантов направили на фронт. «Зеленый» боец Григорьев проявил способности к военному делу, стал отважным пехотинцем. Он командовал минометным расчетом, участвовал в самых жестоких сражениях с войсками нацистов. 24 августа 1943 года одна из особенно тяжелых битв состоялась на подступах к городу Ярцево на Смоленщине, в ней Игорь Григорьев был ранен. За подвиг, который он совершил в том бою, получил орден Красной Звезды.

После ранения юный пехотинец подлечился в московском военном госпитале и вернулся на фронт. В звании младшего лейтенанта он стал командиром взвода 1262-го стрелкового полка, участвовал в освобождении Белоруссии, Польши, Германии. Проявленные им в боях смелость и мужество оценили по достоинству: нашего 19-летнего земляка назначили командиром роты.

— Однажды на пути движения нашей роты в Восточной Германии возникла безымянная высота, на которой расположились нацистские пулеметчики, — вспоминает Игорь Григорьев. – Приказ взять ее поступил зимней морозной ночью. На это непростое задание я решил отправить два взвода: с двух сторон они зашли в тыл врага. Все шло по моему плану, я поднялся на высоту и… лицом к лицу столкнулся с нацистом. Пришлось его застрелить. За отличное выполнение боевого задания мне присвоили звание старшего лейтенанта и вручили орден Красного Знамени. В начале 1945 года я был тяжело ранен. К счастью, руку, которую врачи хотели ампутировать, удалось спасти… 9 мая я встретил в госпитале. А в 1946 году был отправлен в запас и вернулся в Днепропетровск.

Его встретила мама, которая прежде не одну сотню километров объездила, разыскивая сына в госпиталях. В свои 24 года он уже был инвалидом. Зато живым!

Дорослішали і вчились виживати

Анатолій Арсентійович Сухоніс народився 4 липня 1935 року. Йому було шість, коли почалася війна.

— Родина у нас досить велика – батько Арсеній, мати Федора, брати та сестри – Клавдія, Алла, Микола та я, наймолодший, — згадує він. — На початку війни тато був репресований – він потрапив у жорна сталінського режиму. Ми не бачили його довгих десять років. Потім дізнались, що він працював на важкому будівництві у Монголії.

З початком війни сім’ю евакуювали з рідної Великоолександрівки Васильківського району аж до Поволжя.

— Війна швидко робить дітей старшими, ми дорослішали і вчились виживати. Було важко, але, на щастя, потім родина об’єдналась, ми повернулись до рідного села. Це старе фото, зроблене 1944 року, було понівечене. Син реставрував його, тож у мене залишилась пам’ять про ті часи, — розповідає Анатолій Арсентійович, батьки якого померли наприкінці восьмидесятих.

Батько дружини Терентій Григорович Путсовойт пройшов війну, дійшов до Білорусії, там отримав важке поранення голови, втратив око. Санітари знайшли його серед мертвих тіл. Він одужав, повернувся додому, відшукав дружину та дітей.

— Щороку аж до його смерті 2001 року ми збирались 9 Травня великою родиною — з дітьми, онуками та правнуками, говорили про дитинство, війну, згадували все. Готували величезний торт і співали «Катюшу». Це була його улюблена пісня, яка асоціювалась з перемогою. Він завжди слухав наш спів, посміхався і нишком витирав сльози, — розповів Анатолій Арсентійович.

В пять лет видела настоящий бой

Любовь Ивановну Джуму знают многие в Днепре, особенно после конкурса «Суперпані Дніпро», где она стала финалисткой в 81 год. Много разных событий было в ее жизни, но годы войны помнит до сих пор. Человеческая память удивительна: с возрастом эпизоды далекого детства вдруг всплывают ярче и выразительней, чем то, что было недавно.

— Мне шел шестой год, когда в 1942-м в родной Катериновке (тогда Синельниковского, а теперь Васильковского района) пришлось увидеть настоящий бой, — вспоминает Любовь Ивановна. — Как через годы я узнала, группа советских солдат должна была присоединиться к силам армии и вместе наступать на фашистов в Катериновке Донецкой области. Роковую роль сыграли одинаковые названия сел в разных областях, и бойцы ввязались в бой возле нашей Катериновки. Силы оказались неравные, и немцы захватили село. Наших солдат потом похоронили в братской могиле.

Как же страшно было тогда маленькой девочке: выстрелы, крики, взрывы, огонь пожаров. Но особенно запомнился ей ужас, когда увидела, как горел солдат.

— Сколько лет прошло, — вздыхает Любовь Ивановна, — а перед глазами эта картина: он весь вспыхнул и упал. Мне бы бежать, но ноги будто к земле приросли. Человек почернел, уже, кажется, обуглился, и вдруг какая-то сила приподнимает его. Вот тогда я бросилась бежать. Мама Дарья Федоровна с нами, тремя детьми (я средняя), как и многие односельчане, пряталась за греблей до вечера, пока не стих бой. Потихоньку возвращаемся в село, а у нас во дворе расхаживают три немца. Один из них (самый свирепый и жестокий) заставил маму печь хлеб. Потом злился и кричал, почему она так долго не вытягивает его из печи. Порывался ударить маму, но два других немца заступились за нее, объяснив, что хлеб печется не так скоро, как бы ему хотелось. Конечно же, я боялась непрошенных постояльцев и старалась не попадаться им на глаза. Но однажды один из тех, кто казался добрее, подозвал меня и объяснил, что хочет, чтобы я слила ему на руки. Кружка дрожала в моих руках, глаз я старалась не поднимать.

Как только началась война, ее отец Иван Савельевич Коровка с несколькими односельчанами эвакуировал технику из тракторной бригады. Слишком мала была, чтобы запомнить куда, только знает, что оттуда его на фронт забрали. Под конец войны он получил ранение, лечился в госпитале, так что домой вернулся летом 1945 года.

Трудно сказать, как в ее родном селе узнали, что 9 мая кончилась война. Радио не работало, наверное, узнали от тех немногих односельчан, которые возвращались домой после Победы. Много из Катериновки погибло людей. Двое пришли с протезами вместо ног. Одна из них женщина. Протез был деревянный, тяжелый.

— Мы так ждали, а нашего папы все не было, — вспоминает Любовь Ивановна. — И тут маме приснился сон: какой-то мужчина, лица не видно, весь черный, идет как раз к нашему двору. А через некоторое время, теплым солнечным днем мы были на огороде, смотрим — по дороге идет, прихрамывая, незнакомый мужчина. Вдруг мама как закричит: «Ваня!» Это был наш отец.

Читайте также:

Это не дорога, это дефибриллятор: в Никополе пациентов в больницу завозят по огромным ямам (Фото)

«Служить украинскому народу»: в Запорожской области нацгвардейцы спасли пострадавших в ДТП

Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram.