Трудовая миграция Днепр: хорошо ли там, где нас нет

Все говорит о том, что Украина лицом к лицу столкнулась с кадровым кризисом. Остро не хватает токарей, слесарей, швей. Дефицит рабочих рук в Днепре испытывают также металлургические, химические предприятия и транспортники. Потихоньку кризис пробирается в медицину.

Пока еще экономика держится на крепких плечах людей пенсионного, предпенсионного и среднего возраста. А вот дальше – провал. Молодежь с открытием безвиза все больше стремится в развитые страны. И не только едет учиться и работать, а бросает в дальних краях якоря. Объяснение простое. Там платят больше, уровень жизни выше, да и безопаснее. Языковой барьер таковым для молодых днепровцев больше не является. Молодежь вообще в любой стране мира чувствует себя как дома.

Как заставить родину любить?

Голосуют ногами

На самом деле об этом было известно лет пять-десять назад. Уже тогда многие били тре­вогу: молодежь больше не хочет корячиться за низкую зарплату и требует более высокого уровня жизни. «Вот мы в их годы!» — негодо­вали опытные специалисты в разных сферах и приходили к общему мнению: жизнь обломает. Тогда же по секрету одна очень известная врач говорила мне с тревогой в голосе: «Скоро неко­му будет вырезать аппендицит!»

И что же делали работодатели все эти годы? Одними из первых стали исчезать из города водители троллейбусов и трамваев, которые в России, Беларуси и Польше получали в разы больше. В то время как Казахстан предлагал, на­пример, технологу металлургического предпри­ятия трехкомнатную квартиру и зарплату в три тысячи долларов, здесь ему давали шесть тысяч, но в гривнях. В то время как на западе наших врачей, которые хоть чуть-чуть знают язык, оце­нивали от трех тысяч евро, здесь молодых ме­диков эксплуатировали в три смены за смешную зарплату. И продолжать можно без конца. Увы, теперь даже повышение зарплат не всегда мо­жет остановить отток рабочих рук. Поздновато…

470 человек выбыли из нашей области, 649 — прибыли по данным за 2016 год.

Своя рубашка ближе

Мы все пожинаем наследие тоталитарной страны. Когда была бы стройка, а народ най­дется. Если не хватит – подкинем зэков. Потреб­ности людей были на последнем месте. На глав­ном – «Жила бы страна родная, и нету других забот».

Сегодня время сжалось. Каждый понимает, что до светлого будущего может и не дожить. Хочет­ся уже сегодня хорошо кушать, одеваться, жить в уютной квартире и в безопасности. И неважно, что этот чистенький мир создан вовсе не тобой.

Не все то золото…

Только оказавшись за рубежом, многие по­нимают, что не так все радужно. Что за хорошие деньги здесь нужно действительно вкалывать, а не делать вид, что работаешь. Зарубежный шеф не будет ругаться матом, но накажет тебя быстро и вежливо – систему штрафов никто не отменял, а кредит капает. Что в чужой стране ты один. Что здесь работают законы, о которых ты не имеешь понятия. Что нелегалом вообще быть опасно. Что налоги порой так высоки, что съедают льви­ную долю заработанных денег.

Словом, историй с грустным концом, навер­ное, не меньше, чем со счастливым, о них про­сто не принято распространяться. Но мотыльки продолжают лететь на яркий свет!

759 человек. Именно такое количество людей (по предварительным данным Главного управления статистики в Днепропетровской области), жителей Днепропетровщины, покинули Украину, официально снявшись с регистрации в 2017 году.

Всё течёт, всё меняется

Вообще миграции были, есть и будут. Едут за заработком, более безопасной и счастливой жизнью. Бегут от войны и голода, иногда – в по­исках приключений. Из Украины – в Польшу и Чехию. Из Сирии – в Турцию и Европу. Из Поль­ши — в Германию. Из Германии – в Великобрита­нию. Из Великобритании – в США.

Мир превратился в маленький неспокойный шарик, который пребывает в постоянном дви­жении. В нашей стране только-только открыли шлюзы безвиза. Что обычно бывает потом? Давление выравнивается. Отток прекращается. Это мой прогноз. И мне кажется, государству и частным работодателям ничего не останется, как создавать нормальные рабочие места, учить и продвигать свой собственный персонал, как это делают во всем мире.

Вот только чем раньше, тем лучше. И еще. Мы можем как угодно долго и пламенно обвинять молодежь в отсутствии патриотизма, нежела­нии строить свою страну, но лучше все же внача­ле объяснить, почему в общежитии университе­та не топят, а в туалете грязно и душ не работает. А еще лучше не объяснять, а создать такие усло­вия, чтобы хотелось здесь остаться.

Достоинство никакие деньги не заменят

В России Алексей отработал восемь лет. После того как его сократили на Никопольском труб­ном заводе, особого выбора у сорокапятилетнего мужчины не было. Почти год перебивался подработками, потом поддался на уго­воры жены. В Москву Ирина уеха­ла годом раньше, по сути, по той же причине – отсутствие работы и уже успела там обустроиться. Да и хозяева, у которых трудилась по найму, предпочтенье отдавали се­мейным парам. Так для них дешев­ле было и надежней.

— Деваться некуда, решил по­пробовать, — рассказывает Алек­сей. – Но через три месяца назад вернулся – не смог привыкнуть, что команды, как собачке, подают. Хозяева моложе нас с Ирой почти вдвое, элементарного сделать сами не могут, а ведут себя так, будто ум­нее и опытнее всех в целом мире. Родители чересчур своих чад ба­ловали. После еженедельных вече­ринок мы дом по три дня в порядок приводили.

Вернулся опять в Москву Алек­сей через полгода, когда жена других хозяев нашла, постар­ше и посерьезней. Работы было по-прежнему много, но хоть без гулянок и постоянных поучений. Ира готовила, стирала, убирала, Алексей за садовника, электрика и сантехника был. Благо руки у обоих из правильного места выросли. Да, собственно, деваться некуда – третья часть кредита за кварти­ру невыплаченной оставалась. Без постоянного трудоустройства дома погасить его было просто нереаль­но. А тут платили неплохо – начи­нали с 700 долларов на семью, потом повысили до тысячи. К тому же жилье бесплатное и еда со стола оставалась.

Когда ипотеку супруги погасили, у Алексея вопрос с операцией на сердце встал. Ради этих денег пол­тора года после того, как полыхнул Донбасс, продержались.

— Но уезжать домой решили сразу, — говорит Алексей. – К воз­вращению подтолкнул случай на дне рождения хозяина, где один из подвыпивших гостей прочитал мне целую лекцию о том, как хох­лы дружбу с Россией проср@ли. Еле сдержался, чтобы рожу не начи­стить. Какие у меня права в чужой стране? На следующий день поехал за билетами, и уже через две не­дели были в Украине. Достоинство никакие деньги не заменят.

Операцию на сердце Алексею в областном кардиоцентре сделали полгода назад, сейчас реабилита­цию проходит. Трудно, конечно, но, как он шутит, дома и стены помога­ют. Единственная мысль покоя не дает. В Санкт-Петербурге остались две дочери и трехлетний внук. Але­на и Таня замуж там вышли еще в 2012-м, когда о войне со «старшим братом» даже в дурном сне присниться не могло.

— То, что со страной-агрессором нужно прерывать всяческие отно­шения, даже не обсуждается, — убежден Алексей. – Кордон должен быть на замке надежном. Только как провести семейные границы?

А бацька собирает мозги!

Как известно, сфера IT-технологий – одна из самых высокооплачивае­мых в Украине. Тем не менее лучшие специалисты либо работают здесь в иностранных фирмах с достойным окладом (дистанционно или в филиа­лах), либо уезжают в поисках лучшей жизни.

В 2008 году тридцатилетний днепрянин Александр вместе с женой и двумя детьми поехал на заработки в Канаду. Уровень оплаты там достой­ный – хватало на аренду жилья, двух машин и безбедную жизнь. Но захоте­лось быть поближе к родителям-пенсионерам, которые часто болели. Воз­вращаться в Днепр – не вариант. Работы с достойной зарплатой не было.

Он прочитал в Интернете, что в одной из фирм Беларуси набирают IT-шников. Послал резюме. Пришел ответ – приезжайте. По приезду в Минск ему дали служебную трехкомнатную квартиру и служебную «Тойо­ту». А зарплату – такую же, как в Украине, но только в долларах. Сейчас Александр ежемесячно перечисляет деньги в Пенсионный фонд Украины, чтобы получать пенсию на родине. Он частенько навещает пожилых роди­телей в Днепре. И ни в чем ни себе, ни им не отказывает.

Украинка выиграла олимпиаду для Германии, или почему меняют спортивное гражданство?

Трудовая миграция спортсменов в силу их публичности всегда заметна. Особенно если речь идет о звездах первой величины – футболистах или баскетболистах. Считается даже почет­ным, если кумиру украинских болель­щиков удается устроиться в большой клуб.

Весь мир любовался игрой Ан­дрея Шевченко, который сделал для Украины на международной арене больше, чем многие политики. Сейчас торят европейский путь его более мо­лодые последователи Евгений Коно­плянка и Андрей Ярмоленко.

В силу меньшей популярности вида спорта, реже вспоминают у нас уехав­ших баскетболистов. А ведь урожен­цы Днепра Кирилл Фесенко и Алексей Лень сумели пробиться в сильнейшую лигу мира – НБА. Многие их коллеги играют в Европе.

Всех вышеперечисленных и многих других спортсменов объединяет то, что они сохраняли украинский паспорт и выступали (выступают) за сборную на­шей страны. А вот в индивидуальных видах спорта нередки случаи смены спортивного гражданства.

На днях заставила много говорить о себе фигуристка Алена Савченко. Уроженка Киевской области уже до­статочно давно выступает под флагом Германии и вот под занавес карьеры добилась цели всей жизни – выиграла Олимпиаду. Разумеется, о ее происхо­ждении тут же вспомнили и болель­щики, и журналисты, разделившиеся на два лагеря: одни решили клеймить «предательницу», другие защищать спортсменку, которая, по их мнению, не добилась бы этого успеха без полу­ченных на новой родине надлежащих материально-технических условий подготовки.

Между тем Савченко – далеко не первая и не последняя фигуристка, по­кинувшая Украину. У всех мотив один – добиться более высоких результатов. А сделать это действительно можно, лишь когда есть надлежащая база для тренировок (даже элементарная до­стойная оплата труда отходит на вто­рой план).

Помимо Савченко, еще две яр­кие звезды, которые могли светить на украинском спортивном небосклоне, — фигуристки из Днепра Татьяна Нав­ка и Татьяна Волосожар. Навку, прав­да, украинской спортсменкой можно считать с натяжкой. Родной город она покинула в далеком 1988-м, перее­хав в 13-летнем возрасте в Москву, а затем – в Нью-Джерси. На междуна­родной арене Навка, помимо СССР, представляла Белоруссию и Россию, под флагом которой и стала в 2006-м году олимпийской чемпионкой в паре с Романом Костомаровым. После окончания карьеры фигуристка много уча­ствовала в популярных ледовых шоу, а в личной жизни нашла счастье с Дми­трием Песковым, пресс-секретарем президента России Владимира Путина.

Куда значимее для спортивного по­тенциала Украины была потеря Татьяны Волосожар. До 2010 года она защища­ла цвета нашей страны, в том числе на двух Олимпийских играх. Но главные достижения – «золото» на чемпиона­тах Европы, мира и Олимпиаде – при­шли к ней под российским флагом в паре с Максимом Траньковым.

Интересно, что в Украине Волосо­жар каталась в паре со Станиславом Морозовым, бывшим партнером… Алены Савченко.

Али и Мария: «Живём в Германии, а сердце в Украине»

Они уехали из предмайданной Украины. Так совпало. По специаль­ности он – медик. Окончил Днепропе­тровскую медакадемию как иностран­ный студент. Вначале учил русский. А до отъезда в Германию почти год учил немецкий, разрываясь между учебой, подработкой и семьей.

Уехал по вызову дальнего род­ственника с небольшой суммой денег на руках. Из Украины его вытолкнула финансовая нужда. До сих пор вспо­минает, как, будучи интерном, ста­вил катетеры, выносил судна и таскал трупы – специальности никто его учить не хотел. За три месяца в Германии со­вершил невозможное – окончил курсы немецкого, сдал экзамен, получил ра­бочую визу.

— Вначале мне платили 300 евро, я жил и питался в больнице, считался ас­систентом врача, — рассказывает Али. – Только через полгода устроился на работу с зарплатой в тысячу евро, снял жилье, забрал семью. У нас не было ничего. Из магазина возили продукты на детской коляске, ходили пешком. Самое страшное было, когда мне от­казали в месте – взяли на него более опытного эмигранта, и мы вообще ос­тались без средств. Хорошо, что работа нашлась быстро и даже с более высо­кой зарплатой.

Сейчас у них есть дом, купленный в кредит, две машины, дети ходят в са­дик и школу. Марии нравится разме­ренная, предсказуемая и спокойная жизнь в немецкой провинции. Скучает только по родителям и друзьям:

— Новости из Украины не радуют. Стараюсь их не смотреть. Ездила до­мой – все те же разбитые дороги, хму­рые люди, какая-то безысходность. Очень жаль, что в Украине много ум­ных, одаренных, образованных людей не могут найти себе применение.

Али уже подтвердил свой диплом, но учиться приходится постоянно. Да­леко не все здесь выдерживают.

— Как ни странно, тяжело адапти­роваться опытным врачам, которые привыкли лечить по-своему, — говорит он. — А надо по протоколу. Быть докто­ром – очень большая ответственность. Все действия, назначения фиксируются, потому что медицина страховая и па­циент или компания могут их оспорить.

Но в то же время учителя и врачи – самые уважаемые в обществе люди. И это не лозунг. Для врачей, например, предусмотрены налоговые льготы, их детей вне очереди обязаны принять в школу и детский сад.

Они стараются не загадывать. Но свое будущее видят в Германии. Хотя сердце по-прежнему в Украине.

Хотите ли вы работать за рубежом?

Андрей, 23 года:

— Я отрицательно отношусь к трудовой миграции. Считаю, что лучше оставаться в своей стране и пытаться выживать своими силами. Здесь я уже кто-то, а там, за океаном, при­дется начинать все сначала. Я не готов к таким переменам и вызовам. Кроме того, не хочу быть рабочим «быдлом» в другой стране. Лучше останусь в Украине.

Сергей, 25 лет:

— Опыта трудовой миграции у меня нет. Есть мечты, но они далеки от реальности. Я хотел бы уехать из Украины. Почему? Зарплата маленькая, тарифы высокие, жизнь сложная. Ме­чтаю оказаться в стране грез и возможностей — в США.

Жан, 23 года:

— Я сам из Китая, из инду­стриального города Харбин. В Днепре учусь на бюджете в химико-технологическом уни­верситете. На родине намного сложнее поступить в вуз и по­лучить стипендию. После окон­чания университета вернусь в Китай и буду жить там. Куда-то уехать? Нет, не хочу. Я не смогу, так как слишком люблю свою страну и культуру.

Татьяна, 43 года:

— К трудовой миграции от­ношусь нейтрально. Я бы не хотела уехать в другую стра­ну, где все говорят на чужом языке. Да и возраст уже не тот. Это молодежь может себе по­зволить, а мне остается только мечтать. Вот дети могут, например, уехать в Герма­нию. Но если так произойдет, то это будет их лич­ный выбор.

Александр, 16 лет:

— К трудовой миграции отношусь негативно. Раньше была идея поступить в универ­ситет за рубежом, но я быстро от нее отказался. Не знаю, как это объяснить. Просто понял, что не хочу покидать родную землю, страну. Вооб­ще, планировал поехать в Польшу, так как у меня есть карта поляка, и я мог бы претендовать на бесплатное обучение в европейском вузе.

Анастасия, 24 года:

— Если бы предложили нор­мальные зарплату и условия – я только за. Почему бы и нет? Я работаю преподавателем в химико-технологическом уни­верситете, поэтому хотела бы получить место в каком-то за­рубежном вузе, например, в американском.

Денис, 25 лет:

— Нет. Я против эмиграции, да и не готов к ней. Иностран­ных языков я не знаю, а быть разнорабочим не хотел бы. Да и зачем? Как говорится, хорошо там, где нас нет. Лучше пытать­ся устроиться в своей стране.

Валерия, 24 года:

— Честно, я не знаю. Не ду­маю, что трудовая миграция — это мое. Личного опыта у меня нет, да и желания тоже. Нужно достигать своих целей там, где вы родились.