Насиловал родной брат: как днепряне справляются с психотравмами, не дающими жить

На пути становления личности могут случаться разные неприятности, которые серьезно влияют на человека и даже ломают позитивные внутренние установки. Психотравмы есть у многих, но найти людей, готовых рассказать открыто о своей боли, крайне сложно. Те, кто решился открыться, просили изменить в рассказе их имена.

Насиловал родной брат

Ольга долго не решалась написать о том, что с ней произошло. Оказалось, в детстве у нее был инцест – ее насиловал родной брат.

— Спустя годы становится легче, — рассказала она. — Стыд и боль притупились настолько, что я могу посмотреть на прошлое издалека, словно та девочка, попавшая в жернова обстоятельств, была вовсе не я.

Это был мой сексуально неудовлетворенный брат. Первый раз это случилось, когда мне было года три-четыре. По крайней мере, я это помню. Он проявлял большой интерес к моим гениталиям, рассматривал, трогал. После этого строго-настрого запретил рассказывать родителям, а то «папа и мама узнают и наругают». Вот лучше бы еще тогда узнали и «наругали». Потом, по мере взросления, было еще несколько эпизодов. Чем старше я становилась, тем отчетливее ощущался липкий стыд, как будто ты вынужден нести в себе какую-то мерзкую, постыдную тайну и оставаться с ней наедине. Потому как «наругают» теперь не только мама и папа, но и окружение. А оно очень тонко и метко определяет своих и чужих. Я для всех была чужой. Всегда. С самой школы. Мне всегда казалось, что я выгляжу плохо, несуразно, это в некоторой степени проявляется и сейчас. Таких людей, как я, с похожими психологическими проблемами, легко разглядеть в толпе. Они по сто раз могут поправлять прическу, одергивать одежду, никогда не смотрят в глаза прохожим. Эти люди всегда несут в себе пережитый стресс, то, что не под силу перенести ребенку. А порой и взрослому.

Я все рассказала маме в 18 лет. Для нее это было огромным ударом. Брат стал чужим. Вот был ребенок и за один вечер не стало. Сейчас я сама мама и представляю, какие муки испытывает моя мамочка, когда вспоминает о сыне, ведь в материнском сердце дети остаются навсегда — погибшие либо вынужденно позабытые.

Брата я не видела с 18 лет, с того самого вечера. Знаю, что он женат, есть дети. Очень прошу у Бога покоя и счастливого детства для его деток. Они ведь ни в чем не виноваты.

Сейчас я живу хорошо. У меня семья, которая ничего не знает и никогда не узнает. Незачем им это. Мне необходимо проделать огромную работу над собой. К психологу обращалась, но облегчения не почувствовала. Слишком глубоко копать и слишком дорого. Поплакала и стало легче. В конце концов, и не с такими проблемами люди живут. Очень прошу вас, мамы сыновей и дочек, будьте внимательнее. Пусть в ваших домах царят радость и доверие.

Виновата в смерти Феникса

Наталья двенадцать лет носила в себе вину за смерть человека.

— С 2008 года я задавала себе вопросы: «Почему так произошло?», «А что, если бы я?», «Почему не успела?», — рассказывает девушка. — Мне говорили: «Ты не виновата, просто так вышло». Я кивала, но внутри раздирала себя на триллионы кусков: а что, если бы успела? Мы начали встречаться в лагере, семнадцатилетними детьми. Все быстро, романтично и платонически. У меня полноценная семья, радуга в голове, у Олега — только он, Херсон, дыра внутри размером с космос, а в ней звезды россыпью. Очень красивый, простой, искренний, всегда за правду, против боли. Он называл меня «моя пресловутая звезда». А я могла дать ему лишь свое сияние. Разве думала, что неделя поцелуев обернется такой историей? Разве осознавала, на что способна улыбка и обещание быть рядом?

Лагерь заканчивался, и дети разъезжались по домам, каждый в свой город. Наташа надеялась, что их встреча поможет Олегу выжить в этом мире, не даст упасть. Он станет сильным и построит счастливую жизнь. У Олега были другие планы. Он не уехал к себе в Херсон, а запрыгнул в поезд, в котором ехала Наташа. Надел ей на палец серебряное кольцо и сказал: «Я же обещал, что всегда буду рядом».

— Это был шок, я не могла понять, что происходит, — вспоминает девушка. — Но в тот момент осознала: все серьезно, это была не просто неделя поцелуев, это «вместе и навсегда». На вокзале мне пришлось долго объяснять родителям, почему к ним приехали два ребенка, а не один.

Олег дождался выпускных документов из Херсонского интерната и приехал к Наташе.

— В мои юные мозги не вкладывался такой объем ответственности, — говорит Наталья. — Я сказала, что приехать ко мне — плохая идея, мы можем только дружить. В то время я не умела говорить правду о своих чувствах и не смогла донести, что мне страшно, ведь я знаю его всего пару месяцев. Олег ответил, что все понимает, и обещал всегда быть рядом как брат. Сказал, что запрещает мне грустить и что он — Феникс, который всегда возрождается из пепла, и не пропадет. С того дня на протяжении месяца он каждое утро присылал мне смс-ки. Они до сих пор незримыми крыльями обнимают меня и не дают упасть. Мы виделись редко, но когда это случалось, он рассказывал, что медитирует и слышит голоса великих мыслителей. В одну из таких встреч он проговорился, что в медитацию входит с помощью клея. Я просила так не делать и для медитации использовать безопасные средства.

Как-то Олег позвонил и сообщил родителям Наташи, что они с ней в больнице после ДТП, хотя с Наташей все было в порядке. Оказалось, у Олега сломана нога. Он говорил о красных драконах и порывался спасать Наташу. Врачи сообщили, что парня привезла скорая в одном ботинке и трусах. Как попал в больницу — непонятно, почему сломана нога, где одежда – тоже.

— Той же ночью он выпрыгнул из окна, — вздыхает Наташа. — Сколько пролежал на земле, неизвестно, но был еще жив. Сердце в скорой останавливалось дважды. Реанимировали, везли в психушку. Третья остановка стала последней. Что он хотел — сбежать, летать, спасать или просто перепутал дверь с окном, никогда не узнать. С похорон я помню только стук молотка о крышку гроба и сильную боль в груди. Виновата девять дней, сорок, год, пять лет… двенадцать. Виновата, что бросила. Что не вела за руку. Что не успела, не вразумила. Виновата, что приехал из-за меня в этот город. Виновата, что он умер.

Спустя двенадцать лет Наташа поняла, что так жить дальше нельзя. Нужно искать пути освобождения от постоянного чувства вины. Девушка взяла метафорические карты (колода карточек с разными рисунками, интерпретация картинки выпавшей карты помогает ответить на волнующий вопрос и найти решение проблемы) и уединилась на кухне. Она мысленно говорила с Олегом, задавала вопросы картам, получала на них ответы. На последней карте выпал Феникс, идущий в свет. А ведь именно так называл себя Олег.

— Слышу его голос: «Пора отпустить, мне тоже тяжело так. Мне нужно сгореть дотла, переродиться, ты же помнишь, я Феникс», — вздыхает девушка. — Говорю вслух: «Сгореть… Как же мне помочь тебе сгореть? Что я могу сжечь, Олег?» И вспоминаю, что все это время хранила его кольцо. Нашла то серебряное с гравировкой моего имени, взяла в ладонь.

Наташа спалила колечко. Долго смотрела, как языки пламени лижут и плавят податливый металл. И только после этого сердце успокоилось. Девушка поставила точку в грустной истории.

Неловкое слово калечит психику

С Евгенией мы знакомы около четырех лет. Все это время она борется с лишним весом. Немного сбросив, набирает еще больше, чем было.

Женя показала мне свои фотографии, сделанные десять лет назад. На снимках — эффектная, подтянутая девушка. Вот она позирует с симпатичным мужчиной, а вот на пляже лежит на шезлонге в одних плавках, прикрывая рукой оголенную грудь. Худая, 53 килограмма, и очень красивая.

— Контраст видишь? – горько улыбается девушка. – Сейчас 108 килограммов, а когда-то была красоткой. Но эта красота далась мне очень большой ценой. У меня была булимия.

Все началось еще в школе, когда одноклассник, который нравился девушке, опрометчиво сказал, что не будет с ней встречаться, потому что не любит жирных. Женя не была полной – весила около 60 килограммов, но слова мальчишки зацепили.

— Я решила вообще отказаться от еды, — вспоминает она. – Если приходилось есть при родителях, то после обеда сразу бежала в туалет, засовывала два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту и вернуть съеденное. Способ работал. К слову, с тем парнем мы так и не начали встречаться, но пунктик, что я толстая, прочно засел в голове.

После школы начался институт с нервными сессиями и ночными клубами. Женя много курила, пила алкоголь и кофе. Ела немного, почти все возвращала обратно с рвотой. Вес упал до 50 килограммов.

— Я вышла замуж, — продолжает Женя. – Какое-то время скрывала от мужа, каким образом получается держать себя в форме. Пока он на работе, шла в магазин, покупала себе вкусности, ела их и бежала в туалет, чтобы вырвать. Но поняла, что пора остановиться. Мы с мужем очень хотели ребенка, а с моим образом жизни ничего хорошего не вышло бы. И если алкоголь и сигареты оставить получилось, то рвотный рефлекс – нет. Организм сам отказывался от еды. Я запаниковала, рассказала все мужу. Вместе обратились к специалистам. Меня положили в больницу. Капельницы, лекарства, долгие разговоры с врачами и психологом дали результат. Я начала есть нормально.

Но тут подстерегала еще одна беда. Начав есть, Евгения не могла остановиться. Она выносила и родила малыша, но вернуть прежние формы не смогла – вес уверенно полз вверх. Диеты, правильное питание приносили результат до тех пор, пока Женя не срывалась на торты и майонезные салаты. И только месяц назад девушка обратилась за помощью к психологу. Специалист выявила у нее расстройство пищевого поведения, причиной которого стала давняя психотравма. Несколько неосторожных слов одноклассника повлекли за собой серьезные проблемы со здоровьем.

Сейчас Женя на правильном пути. Она разбирается в проблеме и правильно питается. Медленно сбрасывает вес, но уже без срывов и с уверенностью, что все получится.

Сделайте шаг в борьбе за свою судьбу

Наталья Валедова, психолог:

— Психотравма — это некое событие, которое нанесло вред психологическому здоровью. Детская психотравма влияет на то, какую стратегию выберет человек и как сложится его жизнь, потому психологи считают этот вопрос очень деликатным.

Психотравмы бывают разные. Все выражается и количественно, и качественно. Если психотравма имеет сексуальный подтекст, связана с сексуальным насилием — это очень влияет на гармоничные отношения с противоположным полом, на то, как будет складываться сексуальная жизнь, на отношение к материнству, отцовству. Здесь обязательно нужен психолог, психотерапевт или сексолог.

Бывает, люди лелеют свои психотравмы, делают все, чтобы не забывать о них. Для них это алиби, оправдание, зона комфорта. Она дает возможность не бороться за себя, не прикладывать усилий, не быть заботливым и отзывчивым, не стремиться к профессиональному росту и успеху.

Часто окружающие, жалея человека, оправдывают его бездействие и слабость. А ему удобно спихивать на психотравму неудачи, продиктованные ленью, нежеланием поставить цель и идти к ней.

Но чаще жить с психотравмой люди не хотят, они стараются решить проблему сами или с помощью специалиста.

Если чувствуете, что что-то мешает жить полноценно – будь то незначительное событие из детства, напряженное общение с мамой или папой, не бойтесь обратиться за помощью. Особенно серьезно нужно отнестись к травмам, связанным с сексуальным насилием или унижением и буллингом. Обращение к психологу – первый шаг в борьбе за себя и свою судьбу.

Родителям рекомендую быть внимательными к ребенку, чуткими и деликатными. Когда ему нужна поддержка – быть рядом. Но в то же время давать возможность решать вопросы самостоятельно. Если не получается – выступать и советником, и помощником, и защитником. Очень важно чувствовать и видеть, что происходит в жизни ребенка, но не создавать гиперопеку. Такие дети вырастают неподготовленными к жизни, они не могут отстоять себя, не умеют противодействовать. В воспитании важно найти золотой баланс.

Помните, что мы сами – источники психотравматизации. Любому человеку тягостно испытывать чувство вины и принять свою ошибку. Но если осознать проступок, искренне попросить за него прощения и больше не совершать подобного, это волшебным образом исцелит и того, кто причинил боль, и того, кто пострадал.