О съемных квартирах и пижаме из свадебного платья: эксклюзивное интервью Бориса Филатова

Без малого пять лет он возглавляет Днепр. Мы много рассказываем о том, какие перемены произошли в городе за это время, о перспективах и планах на будущее. Сегодня же попытаемся разобраться: на чем основан тандем Филатов-Днепр? Каким мэр был в детстве, как учился и о чем мечтал? О первой зарплате, свидании с будущей женой, бетонировании свинарников — в эксклюзивном интервью «НМ».

К золотой молодежи не был причислен

  — Борис Альбертович, что вы знаете о своих предках?

— Лет пятнадцать назад я обещал своему покойному отцу, что я разберу историю своего рода. И на это у меня ушло пять лет. Целая компания занималась исследованием генеалогического древа. Согласно результатам исследования, мы определили корни происхождения. Моя семья из Великолукского уезда Псковской губернии.  И я потом с улыбкой говорил журналистам: «Искал у себя хоть одного еврея в роду, но не нашел даже украинца». Я чисто русак – по отцу Филатов, по матери – Федоров. Происхождение –  из псковских крестьян. Почему Филатов? Это производная от Феофелактов – любитель Бога. Был такой у меня предок, Феофелакт. У крестьян не было фамилий, ибо они были крепостными и учитывались по помещикам. А дальше была длинная история. У меня мистические взаимоотношения с Казахстаном, если в двух словах – я не коренной екатеринославец. Фактически отец из Запорожья, а мать из Донецкой области. Встретились они студентами в университете: приехали в Днепропетровск учиться так и познакомились. Днепр их объединил.

— Что вспоминается из детства?

 — Жили мы на жилмассиве Победа – на проспекте Героев, 9. Там до сих пор живет моя сестра, и в подъезде меня до сих пор помнят. Самое интересное, что в этом городе все всех знают: на Победе когда чихают, на Фрунзенском говорят: «Будь здоров!» Помню, у меня был велосипед, я его всегда заносил в дом, даже когда приходил в гости. Иначе бы точно сняли руль! Тем более, у меня был «Салют» с мягкой сидушкой.  Единственный среди советских с таким удобством. Мы жили на третьем этаже.  На четвертом жила знаменитая семья врачей-онкологов Отырко. А на втором — династия известных врачей по фамилии Бородуля. Мой приятель Валик  Бородуля – сейчас главврач восьмой горбольницы,  а депутат Татьяна Коптелова, в девичестве Бородуля — главврач поликлиники «Интерпайп», подруга моей сестры.  Валик еще помнит, как мы с ним гуляли в детстве, когда Победу только строили, намывали. Лазили на какой-то мусорке и он мне зарядил огромной банкой краски и чуть не выбил глаз. У меня до сих пор шрам остался. Когда это случилось, побежали домой, его папа мне оказывал медицинскую помощь. Всю жизнь я прожил на Победе, это мой родной жилмассив. Потом родители купили другую квартиру на шестой Победе. Сейчас там живет мой племянник. Племянница живет на второй Победе. А свою квартиру, первую, кстати,  я тоже купил на Победе, когда был юристом. Потом продал ее Александру Санжаре (секретарь Днепровского горсовета. — Ред.).

— Вы себя относили к золотой молодежи?

— Нет, конечно. У нас тогда ее и не было. Это были времена демографического бума в городе. В моей школе №73 в параллели были классы А, Б, В, Г, Д, Е, Ж! И в каждом классе от 40 человек. Это был просто кошмар, огромное количество людей. Учились в две смены. Было четыре десятых класса. При таком количестве детей золотой молодежи быть не могло. И, кстати, я был самым маленьким в параллели.

В первый класс я пошел в шесть лет. Это было в Африке, в столице Мали городе Бамако, где преподавал мой отец. Мы три года жили на бывшей базе французских ВВС. Так и получилось, что я был младше всех в параллели в Днепре.

Читать научился очень рано – в четыре года. Всегда был гуманитарного склада. В школе были проблемы с точными науками: тройки в аттестате получил по алгебре, геометрии, физике и химии. Как часто говорили учителя: «Такая умная голова, да на дурных плечах!» Случалось, что дрался, родителей в школу вызывали.

Думаю, мой жизненный успех в каком-то смысле и определен ранним стартом. В 16 лет я уже поступил в университет. У нас на потоке, кстати, большинство студентов были из тех, кто прошел службу в Афганистане – старше двадцати. Так что я опять попал в коллектив гораздо старше себя. Там уже взялся за ум и учился на «отлично».

Поступил на исторический факультет потому, что юридического в Днепропетровском государственном университете тогда еще не было. Этот вуз по уровню подготовки ничуть не уступал столичным. Там преподавал мой отец. Это моя альма-матер. Кстати, в университете я был Ленинским стипендиатом. Все получали 45 рублей стипендии, а я аж 130. Тогда не было принято учиться сразу в двух вузах или на двух специальностях, как сейчас. Но я очень хотел получить юридическое образование. И после того как в ДГУ открылся юридический, для меня, как отличника, сделали исключение. Поэтому практически одновременно я учился на двух факультетах — историческом и юридическом. Оба окончил с красным дипломом.

В 21 год защитил кандидатскую диссертацию в Одесской национальной юридической академии по специальности «Теория права. Философия права». Я был тогда самый младший кандидат наук в Украине, возможно и до сих пор таким остаюсь. То, что я всегда был младше тех, кто меня окружал, отчасти закалило и в каком-то смысле предопределило судьбу.

 — Где любили бывать в студенческие времена?

— Нищета тогда была страшная. Наверное, как и у всех студентов — кафе «Фантазия», куда ходили есть мороженное. Еще была пиццерия в тупике троллейбуса №12. Наверное, первая советская пиццерия. Про эту пиццу с колбасой и вспоминать не хочется! Денег особо не было. Поэтому в основном гуляли в парках, ходили к друзьям по квартирам.

— У многих улиц вашего детства сейчас другие названия. Вы какие используете – старые или новые?

— Когда я стал мэром, в Днепре уже все переименовали. Часть новых названий улицам присвоили при Галине Булавке (и. о. городского головы март—ноябрь 2015 гг. – Ред.), часть присвоил облсовет, выполняя закон о декоммунизации. И город уже был Днепром. По многим названиям у меня есть вопросы. К примеру, Вакуленчук — матрос, который боролся с царизмом и не имел никакого отношения к коммунистам. Или проспект Героев Сталинграда. Даже в Париже есть такая площадь. Это не площадь Сталина, это площадь героев. Но мы, конечно, должны были отказаться в топонимике от имен людей, которые были палачами украинского народа.

Впечатлили православные кресты

— Вспомните, пожалуйста, свое первое свидание с будущей супругой.

 — История очень необычная. Я уже был на третьем курсе, хотел заработать.  Поехали летом в стройотряд. Специфический запах навоза до сих пор помню. Работали в жуткой антисанитарии: бетонировали полы в действующих свинарниках. Но заработать хотелось. А Марина только поступила в вуз и приехала собирать огурцы. Жили мы в студенческом оздоровительном лагере в Булаховке. И вот однажды мы выходим из автобуса в провонявшихся робах, и я вижу за воротами девушек, играющих в бадминтон. Среди них была и Марина. Я посмотрел на нее и подумал: «Наверное, ты на ней женишься!» Не знаю, почему мне пришла такая мисль, ведь я даже не знал, как ее зовут.

— Как началось ваше знакомство?

— Кушать было нечего. Вечерами в лесу жарили мясо, позаимствованное у селян, и пили дешевое сухое вино. Позвали в компанию и девушек. Марина вспоминает, что я был очень худой и стриженный почти налысо.  И еще все время дергал ногой. Так что вначале я ей не понравился. Потом сидели на лавочке, разговорились. Наверное, чтобы произвести впечатление, я решил прочитать ей лекцию о 40 видах православных крестов. На первом свидании, девушке! Она и сейчас это помнит. Говорит было интересно. Вернулись в Днепр. Начали встречаться, гуляли в парках, ходили друг к другу в гости. Марина жила у тетки на улице Украинской, которая параллельно улице Артема. Транспорт тогда ходил очень плохо. Вечером после свиданий на Победу приходилось возвращаться пешком.

 — Расскажите о своей свадьбе, какие тогда были фото?

— Свадьба была у нас скромная – на 50 человек в университетской столовой. Ресторан мы себе позволить не могли. Жили достаточно бедно, пригласили родственников и друзей. Как раз накануне нашей свадьбы в городе появился фотограф, который мог напечатать цветные фотографии из пленки «Кодак», а не те блеклые советские фото из ЗАГСа. Это были удивительные фото, которые стоили невероятные деньги. Мы тогда наскребли и сделали аж пять фотографий: на траве на улице, жених с невестой на руках и так далее. Обычные сюжеты. А свадебное платье Марина затем перешила в стильную пижаму! Материал был приятный на ощупь, как атласная ткань.

— Где жили после свадьбы?

— Мы не хотели жить с родителями. И, несмотря на нищету, скитались по съемным квартирам. Первую мы сняли у друга нашей семьи, который сдавал ее за символическую плату. Квартира была на Победе, на 16-м этаже. Воды почти никогда не было. Уходя, открывали кран и затыкали пробку в ванне. Мы не переживали, что затопим соседей. В лучшем случае к вечеру набиралось полванны.  Лифт не работал, я стаскивал коляску на улицу с шестнадцатого этажа. И Марина весь день пока я был на работе, гуляла с маленькой Катей на улице. Потом возвращался и так же затаскивал назад. Долго мы не выдержали. Нашли вторую квартиру, тоже на Победе. Хозяйка была одной из пассажирок затонувшего теплохода «Нахимов». И после катастрофы стала жутко пить. Часто приходила к нам пьяной, все время поднимала плату за аренду, и мы съехали. Третью квартиру снимали у женщины, у которой был сын наркоман и любимый немецкий шкаф «Хельга». Она постоянно приходила его проведывать. Потом к нам начал приходить и ее сын-наркоман. Я его спустил с лестницы, и мы съехали.  Потом я взял кредит, и мы купили свою квартиру — самую дешевую, на 1-м этаже тоже на Победе. Сами сделали ремонт.

Пытался работать везде

— Ваша первая серьезная зарплата?

— Сколько себя помню, пытался работать и зарабатывать. Когда мне было 16 лет, работал на строительстве метро – строили депо в Диевке. Чтобы меня туда взяли работать в таком возрасте, оформили в стройотряд как трудновоспитуемого подростка. Хотя я был уже студентом. Первые серьезные деньги я заработал там. Помню шпалы, которые мы укладывали огромной дрелью, мы их прикручивали к бетонному основанию. Потом аж руки тряслись. Забирали мы эти шпалы на Новомосковском шпалопропиточном заводе. Там была огромная ванна с креозотом, в которой они лежали. Мы их доставали железными щипцами, а на следующий день кожа с рук лоскутами слазила. Но тогда я заработал 475 рублей – это были огромные деньги. Купил финские сапоги, джинсы, куртку «Аляска» и пластинки. Это был первый серьезный заработок.

В школе на практике на Фрунзенском работал маляром. Также работал сторожем на производственной базе игровых автоматов. Ночью охранял зал, в котором табунами ходили крысы.

Моя первая серьезная работа была юрисконсультом в коммерческой фирме, где сестра была экономистом. Там первая зарплата у меня была 100$. Это были какие-то невероятные деньги!

— А как родители относились к тому, что вы так рано стали работать?

 — Я не могу сказать, что  мы жировали в период Советского союза, но тогда вузовские преподаватели получали более-менее приличные деньги.  А после развала Союза перебивались с хлеба на воду. Было время, когда у нашей семьи было по два-три огорода. Делали консервацию, кукурузу ездили собирать.  Кормились с огорода.

 — А кем вас видели родители? Не говорили, что вырастешь — станешь президентом?

— Нет, не говорили. Однако по утрам отец всегда в шутку произносил: «Вставайте, граф. Вас ждут великие дела!» Эти слова принадлежат графу Анри де Сен-Симону, знаменитому социалисту-утописту. Хотя у многих это изречение прежде всего ассоциируется с Остапом Бендером.  Мои покойные родители думали, что я пойду по педагогической и научной линии, папа всегда хотел, чтобы я защитил диссертацию.  

— Многие днепряне до сих пор вспоминают ваши «Губернские хроники»…

— Вы же видите, какое у меня количество подписчиков, лайков и комментариев. Мне кажется, я могу владеть словом. И люди это чувствуют, отзываются, в том числе и эмоционально. Журналистика — хороший опыт, который никуда не делся. Я помню всю команду, это было прекрасный коллектив. В тот момент, когда толком не было Интернета и программ журналистских расследований, мы гремели очень сильно.

— Какой этап в вашей карьере был переломным?

— Резкий скачок был, когда я перешел работать в ЕЭСУ. Тогда они были на взлете – Лазаренко, контракты с «Газпромом» и прочее.  И я каждый раз повторяю, что при всех моих сложных отношениях с Юлией Тимошенко, я благодарен ей за взлет в моей карьере.  Конечно, это прежде всего моя заслуга. Но если бы не было такой встречи, неизвестно, как бы повернулась моя жизнь. Опыт работы там позволил мне создать успешный адвокатский бизнес.

Дарина СУХОНОС-ТАБАЦКАЯ, Елена МИСНИК, фото Сергея Бараненко.