Skip to content

Готов ли Днепр к «Маршу равенства»?

Elena Misnik

Elena Misnik

Не утихают страсти вокруг недавнего «Марша равенства» в украинской столице. Фейсбук пестрит комментариями — от радикальных до вполне взвешенных.  Наш город вместе с Киевом, Харьковом и Одессой входит в четверку городов Украины с самой низкой толерантностью к представителям нетрадиционной сексуальной ориентации. Об этом шла речь в «Меноре» во время круглого стола, посвященного теме противодействия дискриминации и преступлениям на почве ненависти. 

В чем же причины нашей «низкой толерантности»? Почему украинцы не воспринимают и отторгают людей, которые живут под грифом «не такой, как все»?

Родом из совка

Мое поколение родом из совка. Тогда даже секса не было. Что уж говорить о людях с нетрадиционной сексуальной ориентацией? Их не могло быть по умолчанию. Поэтому каждого, кто чем-то отличался от серой массы, нужно было наказать и усреднить.

В сталинские времена в Советском Союзе была введена уголовная ответственность за мужеложство. Партия взяла дело в свои руки. 17 декабря 1933 года было опубликовано Постановление ВЦИК, ставшее 7 марта 1934 года законом (статья 121), в соответствии с которыми введена уголовная ответственность за добровольные половые сношения мужчины с мужчиной. Вскоре эта норма вошла в уголовные кодексы всех советских республик.

Эта статья часто использовалась как «упаковка» для борьбы с политическим инакомыслием. В семидесятые годы людей, своим поведением и взглядами неугодных власти, считалось удобным и выигрышным осудить по 121-й «антигомосексуальной» статье Уголовного кодекса. Общее число осужденных по данной статье точно неизвестно. В 1930- 80-х годах по ней ежегодно отправляли в тюрьмы и лагеря около тысячи мужчин.

«Антигомосексуальная» статья искалечила жизнь и тех, кто к уголовной ответственности не привлекался. В совке культивировались страх и отвращение по отношению к геям, лесбиянкам и трансгендерам. Люди, родившиеся с нетрадиционной сексуальной ориентацией, боялись признаться в этом даже самим себе. Чтобы быть такими, как все, они создавали семьи и рожали детей. И портили жизнь своему законному супругу или супруге. Ведь никто не властен изменить свою природу.

В начале девяностых, еще до распада СССР, я работала в одной из редакций. Очень подружилась с коллегой-мужчиной. Он меня понимал лучше, чем все подруги-женщины вместе взятые. Злые языки усмотрели в наших отношениях роман и даже написали телегу в горком партии. Оттуда пригрозили исключить его из «рядов» и ознакомили с письмом жену. Дружба, когда душа любила душу, прервалась. Через несколько лет мы встретись на другой работе. Совка уже не было, и он не побоялся доверить мне свою тайну: рассказал о нетрадиционной ориентации. С симпатией к другим мужчинам боролся всю жизнь. Чтобы ничем не отличаться от других, женился, завел двух детей. Но нормальной семьи не было, ибо счастливым он мог быть только рядом с любимым. «Это трагедия всей моей жизни», — сказал он тогда.

Главное, чтобы работали и платили налоги

Украина первой из бывших республик СССР отменила уголовную ответственность за гомосексуализм. 1 декабря 1991 года прошел референдум о признании государственной независимости. 12 декабря этого же года Верховная Рада отменила «антигомосексуальный закон». Президент СССР Михаил Горбачев формально еще исполнял свои обязанности, и в других бывших республиках уголовная ответственность за мужеложество еще какое-то время действовала.

Отмена закона, конечно, облегчила существование граждан с нетрадиционной ориентацией. Но совок не так-то просто стереть из головы. Иногда мне кажется, что он у нас в генетической памяти. Как иначе объяснить неприятие геев, лесбиянок и трансгендеров многими и многими согражданами?

На Западе толерантность — не пустое слово. Десять лет назад в течение месяца я проходила обучающую программу в Америке – в штате Массачусетс. В то время это был единственный штат в США, где были разрешены однополые браки. Сейчас они узаконены в 37 из 50 штатов.

Во время программы мы жили в семьях обычных американцев. Как-то я поинтересовалась у своих хозяев – 63-летнего Крэга и 55-летней Ирэн: как они относятся к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией?

«Не важно, живет мужчина с мужчиной или мужчина с женщиной, — заявила Ирэн. – Главное, чтобы они работали и платили налоги, так же, как и я». Она рассказала, что среди многочисленных друзей семьи есть гомосексуалисты, а приятельница на работе «замужем» за женщиной. В отличие от нас американцы не скрывают свою сексуальную ориентацию.

Американский прагматизм, когда каждый должен платить налоги, помог построить успешную, благополучную страну. Прагматизм и толерантность делают Соединенные Штаты свободной страной. Свободным там себя ощущает каждый – независимо от цвета кожи, сексуальной ориентации и религиозных взглядов. Нам этот длинный путь еще предстоит пройти.

Сексуальная ориентация не заразна

Пока же люди – ЛГБТ вынуждены защищаться от остальной части украинского общества. Вынуждены объяснять, почему им так необходимы «Марши равенства». На волне обсуждения столичного марша в ФБ появился пост Николая Бакуна. Он настолько емкий, что процитирую его практически полностью.

«Касательно вчерашнего шабаша геев, — пишет он. — Многие до сих пор не понимают в чем причина. Чего это геи повылазили из закромов и пытаются всех вокруг оприходовать и сделать геями? К особо упоротым, которые считают, что геем можно стать, если посмотреть гей-парад, вопрос: лично вы становитесь геем, при просмотре гей-парада? А если бы вам было десять лет, смогли бы стать геем при просмотре гей-парада? Поэтому не стоит считать себя единственным в мире человеком с иммунитетом к гей-пропаганде. Такие все. Геи, если что, не зомби. Не кусаются и гейством не заражают. Так же гейство не передаётся воздушно-капельным путем».

Далее Николай приводит пример, который объясняет, почему им так нужно равенство. Не на словах, а по закону.  Такое, как в Америке.

«У лесбиянки А есть ребенок от раннего брака с гетеросексуальным мужчиной, — пишет Бакун. —  Она еще с детства понимала, что лесбиянка, но родители ненавидели в ней это. Ненавидели ее, за то, что она не такая, как им хотелось. И практически насильно выдали замуж за  гетеросексуального мужчину, который спился и ушел из семьи, оставив ребенка, но позабыв об алиментах. Родители обвинили в этом свою дочь. Не себя же обвинять, в конце концов. Они люди правильные: завод, партия регионов, самогон — не могут быть виноваты априори.

Теперь лесбиянка А живет с лесбиянкой Б и своим ребенком. Все трое очень счастливы, потому что у них любовь, партнерство и взаимопонимание. Для ребенка они обе — мамы, которые его обожают. Лесбиянки работают на хороших работах, платят кучу налогов, купили в складчину большую квартиру. Официально оформить свои отношения они, к сожалению, не могли. Государство, которому они заплатили ту самую кучу налогов, не дает им право на оформление отношений.

А потом случилась беда. Лесбиянка А попала в жуткую аварию. Врачи не смогли ее спасти. Нужна бы кровь, организация медикаментов, везде нужно было договорится, организовать и порешать. Родители лесбиянки А не хотели всем этим заниматься, потому что дочь лесбиянка и сама во всем виновата. Лесбиянке Б не позволили этим заниматься, потому что она не является родственницей и не допускается в эти родственные реанимационные дела. Ее самый родной человек умер в больнице, не приходя в сознание.

Дальше разворачивается крайне простой сценарий. Квартира записана на лесбиянку А. Биологической матерью ребенка является лесбиянка А. Ребенок попадает в детдом, потому что у второй мамы нет права быть его мамой (бабушка с дедушкой, судя по всему ответственность на себя не взяли, — авт). Квартиру забирают родители лесбиянки А, потому что они прямые наследователи. Похоронить любимого человека лесбиянка Б тоже не может, потому что «пошла вон скотина, это все из-за тебя, извращенка проклятая».

Вот за это они и выходят. За то, что бы иметь такие же права, как любой из вас. За то, что для вас работает по умолчанию. За то, за что они вынуждены бороться каждый день своей жизни».

Георгий, он же Яна

Журналисту Георгию Маркову не продают в магазинах алкоголь. Вовсе не потому, что в 23 он выглядит на 16. В паспорте фотография блондинки с длинными волосами. Он теперешний совсем на нее не похож. Несколько лет назад Георгий стал парнем.

15 июня 1994 года в Запорожье он появился на свет девочкой. Мама – торговый представитель, папа работает на заводе. Единственный ребенок в семье. Родители ждали мальчика. Мама вспоминает, что даже разговаривала с будущим ребенком, обращаясь к нему, как к сыну. «Сейчас у нее чувство вины в том, что я такой», — говорит парень.

— Меня воспитывали, как обычную девочку, — вспоминает он. – Играл, как с мальчиками, так и с девочками. Были куклы, машинки, играл в войнушку, бегал с палкой по двору. Были, конечно, укоры от соседей: «Ты же девочка, разве так можно?»

Сейчас мама Георгия также винит себя и в том, что давала ребенку слишком много свободы. Он был послушным, хорошо учился, был очень самостоятельным. Родителям не нужно было его контролировать и проверять домашние задания. Они думают, что чрезмерная свобода в детстве и стала причиной половой трансформации. На самом деле толчком к осознанию самого себя стала первая любовь. Любовь к девушке. До этого парни неоднократно предлагали Яне встречаться, но она не испытывала к ним никакого интереса. Разве что, дружеский.

 

— Все произошло спонтанно, — делится Георгий. – Я тогда еще не знал, что есть такие люди, как трансгендеры. Когда мне было пятнадцать, мы начали встречаться с девушкой. Я постоянно боялся, что кто-то об этом узнает, врал всем. Мама как-то сказала: «Если я узнаю, что мой ребенок гомосексуал, то покончу с собой». У меня было постоянное чувство вины из-за того, что не оправдываю ожидания родителей. В шестнадцать мы с девушкой расстались. Был очень сильный стресс. Произошел перелом. Я руководствовался исключительно ощущением внутреннего комфорта. Пошел и обрезал волосы, стал специфически относиться к выбору одежды. Тогда все это было неосознанно.

Родители считали все это подростковой прихотью и не относились серьезно. А Георгий (тогда еще Яна) не мог найти гармонии с самим собой, впал в депрессию и частенько думал о самоубийстве. К счастью, он поступил в университет и переехал в Днепр.

— Для трансгендерных людей очень важно поменять обстановку, — говорит он. – Люди, которые тебя знали до этого, не смогут воспринимать тебя нового. Хотя у меня есть школьная подруга, которая не рассталась со мной до сих пор. Здесь в Днепре мне очень повезло с окружением. Это люди без предрассудков. Даже преподаватели в университете.

Георгий Марков в этом году закончил вуз. Сейчас он работает журналистом на 9-м  телеканале. С коллективом ему тоже повезло. «Узнав, что я ищу работу, мне написала Ольга Владимирова, директор телеканала, — рассказывает парень. – Спросила, как ко мне предпочтительнее обращаться. Меня это сразу расположило». На телеканале журналисту даже выдали два удостоверения – одно по имени в паспорте (когда нужно предъявить два документа), второе – на Георгия Маркова.

Тем не менее, с неприязнью из-за трансгендерности ему не раз приходилось сталкиваться. «На улице люди считают нормальным подойти и спросить, какого ты пола, — делится Георгий. — Оскорбляли, говорили: «Ты – больной! Таких, как ты, нужно убивать».

Он благодарен родителям уже за то, что не выгнали. Немало примеров, когда, узнав о том, что сын – гей или дочь-лесбиянка, папы и мамы отрекались от них. После совместных встреч с психологом они с родителями заключили перемирие. Те сказали: «Мы тебя не трогаем, а ты не трогаешь нашу надежду на то, что ты можешь измениться».  Поэтому парень вынужден вести двойную жизнь. В Днепре он Георгий. Когда приезжает в Запорожье, вроде как играет роль девушки c родственниками. Он даже не может начать гормонотерапию. Гормоны убирают женские округлости и вызывают рост щетины. «В Запорожье у меня есть бабушки и дедушки, — говорит он. – Представьте, я приду к бабушке с бородой. Что она скажет?!»

Комментарий специалиста

Татьяна Рейх, психолог:

— Заметили тенденцию в Украине? Активно формируется гражданское общество. Молодыми, теми, для кого эпоха тоталитаризма – всего лишь историческая реалия, а не бередящая душу ностальгия. Теми, для кого права и свободы личности на первом месте. А сама личность, со всеми ее индивидуальными особенностями – центр, вокруг которого возводится система противодействия давлению власти, государства, коммерческих структур.

Почему, комментируя ЛГБТ-проблематику, и в частности ситуацию с трансгендерными людьми, я касаюсь вопросов гражданского общества? Потому что чем выше самосознание людей, тем адекватнее отношение к себе, другим, окружающей среде и т.д. Я не правозащитник, но в своей деятельности тоже сталкиваюсь с последствиями насилия. Клиенты часто говорят, что больнее открытого проявления агрессии только замалчивание, равнодушие, игнорирование. Это как послание «тебя не существует». Но ты-то точно знаешь, что ты есть! А если часто получаешь это послание из внешней среды? Например, наличие пандусов для людей, использующих инвалидные коляски. Везде ли они есть там, где нужны? Аптеки, магазины, почта. А ночные клубы, СПА, картинные галереи? И опять «тебя не существует».

Социальная изоляция. Из нормальных эти люди становятся людьми с ограниченными обществом возможностями. Географически мы в Европе, но с нашей «машиной времени» что-то не так. Все еще пытаемся выбраться из Мрачного Средневековья. Гражданское общество может подтолкнуть. До сих пор страхом и стыдом опутаны многие проявления личности. И невежеством. Так, умалчивать о своей депрессии, не обращаться за медицинской и психологической помощью – дикая, но социально приемлемая норма для Украины.

С ущемлением прав сталкиваются не только представители ЛГБТ-сообщества. Непонимание, обесценивание, ненависть в той или иной форме могут ждать каждого, кто захочет выйти за рамки привычного. Нужны перемены. Что же касается вопроса трансгендерности, я сторонница ее депатологизации. Это не болезнь, не психическое расстройство. Это гендерная идентичность человека. В рамках комментария сложно раскрыть всю полноту понятия. Тем, кто хочет получить детальную информацию, рекомендую ознакомиться с материалами сайта Общественной организации «Инсайт», которая объединяет лесбиянок, геев, бисексуальных, трансгендерных и квир людей, выступающих «за равноправие и свободу от насилия и стигмы для себя и других социальных групп» в Украине. Человек, меняющий свои координаты в гендерно-половом пространстве (или в чаще употребляемом сленговом варианте – совершающий переход), страдает не только от несовершенства нормативно-правовой системы — процедура коррекции половых признаков и юридической смены пола до сих пор вопиюще деструктивна. Но и от отсутствия понимания и поддержки близких людей. Каждый из нас, не зависимо от пола, гендера, политических и религиозных взглядов и т.д. нуждается в принятии. Особенно тогда, когда делает решительный шаг, меняющий жизнь. Но откликом часто являются отрицание, отвержение, изоляция уже внутри семьи.

Почему? Потому что сложно отказаться от ожиданий, привычного восприятия того, кто желает изменений. Осуждение – симптом невозможности контакта со своими чувствами и чувствами другого. Что делать? Обращаться за помощью. Психологи-консультанты, психотерапевты могут помочь преодолеть стену непонимания и бессилия. Читая истории о каминг-аутах трансгендерных людей, соприкасаясь с их чувствами на консультациях, я замечаю такую тенденцию: одногруппники, коллеги, друзья быстро адаптируются к новому статусу человека, для семьи – это очень тяжело. И здесь нужна профессиональная помощь. Если ее нет, семейная система проходит через конфликт. Иногда «лечением» является дистанция и время.

Елена Мисник.

 

Категория: Архив, Новости Днепра, Особое мнение

Метки: , ,

Приєднуйтесь до нас у

Дивіться також: