Skip to content

Сергей Рыженко: «Не хочу быть ни министром, ни депутатом Верховной Рады»

Elena Misnik

Elena Misnik

Его имя знает весь мир. Его больницу в Днепре часто называют главным госпиталем страны. Ежедневно в новостных выпусках центральных телеканалов он рассказывает об уникальных операциях: хирурги Мечникова спасли еще одну жизнь. Сегодня гость «НМ» — Сергей Рыженко, главный врач ОКБ им. Мечникова.

ЗВЕЗДНАЯ БОЛЕЗНЬ ПРОШЛА МИМО

— Сергей Анатольевич, вы родились первого сентября. Очень страдали в детстве из-за того, что в день рождения нужно идти в школу?

— Да, когда я был маленьким, не любил 1 сентября. С утра начиналась суета по подготовке к школе. О том, что у меня день рождения, вспоминали уже 2 сентября. Нес в школу пирожки и торты. Дома тоже отмечали второго. Эту ситуацию, я, конечно, выровнял, когда стал взрослым. Отмечаю и первого, и второго.

— Родители поддерживали ваш выбор профессии?

— Нет. Отец мне говорил, что медицина – не мужская специальность. Он был инженером-железнодорожником. Работал руководителем на дистанции путей. Отец считал, что сын тоже должен выбрать профессию инженера. В седьмом классе я съездил в гости к старшей сестре. Ирина как раз поступила в Днепропетровский мед­институт. Она поводила меня по морфокорпусу, все показала. И я стал примерять на себя специальность врача.

— Если сейчас вернуться в прошлое и выбрать что-то, кроме медицины. Какая это была бы профессия?

— Было время, когда я больше хотел стать военным, чем врачом. Когда служил в армии, меня назначали на самые ответственные должности из тех, которые можно было дать солдату. Во время армейской службы я получил все необходимое для поступления в высшую партийную школу. Так что если бы не медицина, стал бы военным.

— У вас две дочери. Надя решила стать врачом. Не отговаривали?

— Старшая дочь Люба окончила Киевский институт международных отношений, работает юристом в крупной международной компании. Надя – студентка второго курса Киевского медицинского университета. После начала войны, когда был большой поток раненых, она провела у нас в реанимации целое лето. И заболела тогда реаниматологией. Я отговариваю. Девушке нужна более спокойная работа, когда нет стрессовых ситуаций и никто ночью не поднимает. Надеюсь, что Надя станет терапевтом, эндокринологом или кардиологом. Если бы я подбирал персонал для больницы Мечникова, то он был бы на 80 процентов мужским. Там, где нужен уход, теплота и ласка, могли бы работать женщины. Когда женщина-реаниматолог постоянно работает на грани стресса, от нее трудно добиться позитивных эмоций.

— Сергей Анатольевич, раньше вы боролись с лишним весом. Как сейчас поддерживаете форму?

— Сейчас приобрел стабильность. Стараюсь больше заниматься спортом: бегать, ездить на велосипеде, играть в футбол, теннис. Если во время работы выдаются несколько свободных минут, мы не бежим курить на балкон. Среди мужчин—врачей Мечникова никто не курит. Мы бежим заниматься на тренажерах в зал лечебной физкультуры.

— С курением выяснили, а алкоголь?

— Максимум, что могу себе позволить, – бокал белого сухого вина.

— Как начинается ваш день?

— Встаю очень рано — в полпятого-пять. Потом мучаюсь – поехать на работу раньше или не стрессировать никого? Захожу в Интернет, чтобы узнать о событиях в городе и Украине. В шесть утра я получаю от заместителя по экстренной помощи смс-ку о ситуации в больнице. К примеру, сегодня: «За сутки трое демобилизованных, двое военных. У одного — травма во время боевых действий, ушиб коленного сустава. У другого – судорожный синдром на фоне боевой черепно-мозговой травмы в 2015 году. Госпитализированы…» Перед работой звоню или захожу в приемный покой. Первое, что стараюсь сделать утром, – подписать документы и позвонить маме. Все это нужно сделать до оперативного совещания.

— Часто ли видитесь с мамой?

— Маме сейчас 78 лет. Она живет в Корсунь-Шевченковском в частном доме. Сестра в том же городе, но отдельно. Раз в три месяца стараюсь съездить к ним. Если кто-то едет в те края, обязательно что-то передаю. Это для меня золотое правило.

— Как проводите отпуск?

— Большую часть отпуска провожу не на курортах, а на конференциях. Стараюсь подгадать так, чтобы и мир посмотреть, и получить полезную информацию. Больше двух недель отдохнуть не удается.

— Сергей Анатольевич, за последние три года о вас узнал весь мир. Как относитесь к славе?

— Отрицательно. Когда выхожу в город, стараюсь надевать шапку, чтобы никто не узнавал. Люди подходят, чтобы поблагодарить, попросить автограф, сфотографироваться. А мне хочется просто отдохнуть. Поэтому на прогулки в город выхожу только с детьми, когда они приезжают в гости.

ЛУЧШАЯ МОДЕЛЬ – ДОСТУПНАЯ ДЛЯ ВСЕХ МЕДИЦИНА

— Если бы стали министром здравоохранения, что бы сделали в первую очередь?

— У меня нет таких амбиций. Не хочу быть ни министром, ни депутатом Верховной Рады.

— Модель здравоохранения какой страны могла бы подойти Украине?

— Самая лучшая модель – та, которая дает возможность всем получать доступные медицинские услуги. Я очень критиковал и критикую медицинскую реформу. Считаю ее античеловечной. Человек должен знать, что ему в любую минуту могут оказать помощь и при необходимости сделать операцию. Я побывал во многих странах. Видел, как в Турции привезли женщину с приступом аппендицита. Врач посмотрел ее и сказал: «У вас аппендицит. Ищите деньги. Иначе никто вас оперировать не будет». Она упала, корчилась от боли. Охранники ее подняли, посадили на стул и сказали: «Mоney». Я против такого здравоохранения. Священный принцип любой страны – солидарная система. Это когда богатый платит за бедного, здоровый – за больного, молодой – за старого. А получают все по мере необходимости. А как можно по-другому? Бабушка, у которой 1200 гривен пенсия, сможет себе оплатить замену сустава, который стоит 150 тысяч гривен?

— Двенадцать лет вы возглавляли областную санэпидстанцию. Теперь в Украине решили реорганизовать санитарно-эпидемиологическую службу. Как к этому относитесь?

— Крайне негативно. В первую очередь санэпидслужба занималась мониторингом инфекций. Если его не проводить, первая же небольшая вспышка, некачественная вода, химическая или бактериологическая авария могут вывести эпидемическую ситуацию из-под контроля. Согласен, что было много перегибов. Многие законодательные акты в сфере санэпидконтроля можно было упразднить. Они рассчитаны на очень цивилизованное государство, чтобы предупреждать все за десять-двадцать лет и закрывать за маленькие несоответствия. В Украине сейчас практически все выходит за рамки санэпидблагополучия. Школы перегружены. В столовых нет необходимого оборудования, повара не проверены, дети не привиты. Слишком много проблем, которые нужно решать. Они не уйдут сами по себе. Не будет прививок — не будет группового иммунитета. Значит, будут инфекции. Будем тратить больше денег на лечение. Не будем мониторить ситуацию по чуме или холере, болезнь обязательно где-то проявится. В нашей области уже есть очаги вспышек брюшного тифа. Считаю, что это крайне неправильное решение. Нужно санэпидслужбе находить замену.

ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД НИКТО НЕ ПОДСТАВИЛ ПЛЕЧО

— Вспомните, как нового главврача Сергея Рыженко коллектив Мечникова принял в 2011-м?

— Мое первое ощущение было – стопинг. Я чувствовал, что 90 процентов коллектива приняли решение о моем назначении как неправильное. Когда меня представляли, я увидел пустоту. Недопонимание было даже у тех людей, которых давно знал.

— А кто подставил плечо?

— Особо плеч никто не подставлял. Думали: «Сам выплывай». Но скоро все поняли, что я не собираюсь делать никаких революций. Я был настроен максимально сохранить все лучшее, что в Мечникова создавали годами.

— Главное за шесть лет, чего удалось добиться?

— Удалось полностью сохранить коллектив. Это очень важно, потому что когда под твоим началом почти 2,5 тысячи человек, могут появиться разные мысли о замене, замещении, разграничении, слиянии и прочем. Удалось почти от каждого получить все лучшее, что можно получить в этой больнице. К примеру, мой заместитель Юрий Скребец показал себя как лучший боевой медик. Он находит время, чтобы провести тренинги и занятия с врачами, делится своим опытом. Есть, конечно, люди, которые не хотят работать на должном уровне. Я стараюсь достучаться до каждого.

— Чего не хватает больнице Мечникова, возможно, новейшего оборудования?

— Губернатор Валентин Резниченко часто бывает у нас с зарубежными делегациями. Я не могу вспомнить случая, чтобы я что-то попросил, а нам не дали. Я понимаю, что в области не только больница Мечникова. Есть еще много лечебных учреждений. Прошу только самое необходимое. За последние годы не было ни одного отказа. Оборудование устаревает. Мы делаем такое количество операций, что аппаратура буквально разваливается. Это как машина, которая используется не пять-шесть, а все 24 часа в сутки. За рубежом оборудование меняют ежегодно, а у нас есть аппараты 1993—94 годов. Нужно обновляться, иначе будем отставать. Современную медицину можно сравнить с велосипедом. У него нет заднего хода и нельзя останавливаться. Остановился – упал. Ты или впереди, или нигде. Стоять нельзя.

ВРАЧИ НАТО УЧАТСЯ У МЕЧНИКОВСКИХ

— Сергей Анатольевич, на днях вы вернулись из Германии, с саммита врачей НАТО. Чем делились с коллегами?

— Это был закрытый форум для медиков всех стран Северо-Атлантического блока. Коллегам интересен наш опыт лечения раненых. Показывал им фотографии, видео. Зарубежные медики говорили о том, что это нужно обязательно использовать в обучении врачей. К примеру, в НАТО процент выздоровления после миновзрывных ранений – около 80, у нас – более 90.

— Вы часто говорите о том, что раненые выздоравливают даже вопреки всем законам медицины.

— Почти все пациенты, которые сейчас лежат у нас в реанимации, выздоравливают вопреки всему. К примеру, 28-летний Артем из Авдеевки, гражданский, который попал под арт­обстрел. Мы вытащили у него из мозга горсть осколков. По всем канонам медицины такие раненые не живут. Уже более месяца Артем лежит у нас на аппарате искусственного дыхания. Есть и другие случаи: человек сам не верит, что выживет. К нам поступил военный, который сразу же сказал: «Я умру». У него было несложное ранение, мы таких перелечили тысячи. А он взял и умер.

— Изменился ли характер ранений за три года войны?

— Раньше 90 процентов раненых поступали с осколочными ранениями – после обстрела «Градами» и другими орудиями. Сейчас в зоне АТО обострилась снайперская деятельность. Россия оттачивает на наших военных мастерство своих курсантов. К нам поступали одновременно по четыре-пять человек с ранениями в голову пулями крупного калибра. Это удивительно, как они доезжали до нас живыми. Мы оперируем и получаем результат. Были одновременные ранения сердца и головного мозга. У нас не погиб ни один раненый в сердце.

— Сергей Анатольевич, можете ли заявить, что больница им. Мечникова европейского уровня?

— Конечно. Это признают все, кто приезжает к нам в гости. В Европе европейских больниц очень мало. Есть две категории стационаров. Больницы, которые оказывают помощь всем категориям больных, и частные клиники. У последних очень высокий бюджет – сотни миллионов долларов. С ними мы себя не сравниваем. Если же сравнить больницу экстренной помощи любого американского штата и больницу Мечникова, то по некоторым позициям мы будем даже лучше.

Елена Мисник. Фото из личного архива Сергея Рыженко.

 

Категория: Новости Днепра, Особое мнение

Метки: ,

Приєднуйтесь до нас у

Дивіться також: