Второй международный фестиваль авторской песни «Облака» подарил просто невероятную встречу. В Днепр приехала легендарный бард Вероника Долина. Корреспонденту «НМ» удалось пообщаться с ней. Ответы мы даем без купюр: чтобы не потерялся неповторимый поэтический слог Вероники Аркадьевны.
— Для российского барда приехать в Украину сейчас — поступок. Говорят, многие отказывались. Мол, боимся остаться без концертов.
— Не преувеличивайте. Это совсем какие-то другие барды. Я и многих этих не знаю, а также и немногих плохо знаю. Сколько-нибудь человек с гитарой и сколько-нибудь человек с головой – это независимый человек. Не знаю ни имен, ни фамилий тех, кто собрался остаться без концертов. Это совсем другие люди.
— Почему вы согласились приехать?
— Ничто не препятствовало. Почти все способствовало. Все довольно неожиданно. Я как бы знала, куда еду и зачем. И все равно неожиданно. Оказалось, что тут все всерьез и под лицом Александра Аркадьевича. Я думала, что фестиваль карманный, семинарский, без публики. Собираются и немного друг другу поют. И этим друг друга утешают. За последние пять лет я такие фестивали встречаю направо и налево. Я неохотный ездок на такие малютошные фестивали, без публики живущие. Поэтому я обалдела при виде натуральной мемориальной доски Александру Аркадьевичу Галичу, да еще и песенного действа под этой доской. Галич лежит в Париже. Там все, как положено. И камушки на надгробье – как положено. Мы бываем на Ваганьково, где наши гитарные, старшие, как могут, лежат. Наш Высоцкий, наш Булат Окуджава. Нам не удалось Новеллу Матвееву ровно год назад там разместить. Не получилось!
— В Днепре вы ни разу не были?
— Была один раз. Выступала с концертом на какой-то границе 80-х – 90-х. Или в ранних девяностых или в поздних восьмидесятых.
— И как вам современный Днепр, изменился?
— Южный город, как был, так и остался. На роскошной реке. Но погодите, пейзаж не очень существенен. Видали мы красивые города. Нам только люди нужны и публика. Я должна посмотреть, как они себя чувствуют, что на них надето, какая у них обувь. Это для меня тоже существенно. И, конечно же, нужна ли, к примеру, им я? Вот Александр Аркадьевич Галич зачем-то же понадобился. Может, и я для чего-нибудь здесь нужна.
— Вероника, как вы оцениваете события на востоке Украины и аннексию Крыма?
— Бросьте вы. Человечество так разделилось. Все очевидно. Конечно, я по ту сторону. Это немыслимый ужас никаким правом не подпертый, колоссальная беспомощность и бесправие, миллионы человек ввергший. И в колоссальную ложь. Все это сделано ровно из сердца Москвы. Страшно и нелепо об этом говорить. Слушаете, я скажу вам такую вещь – свою интимную. Я бог весть в каком поколении москвич. Мои дети и внуки вообще уже, наверное, в пятом. Я – обыкновенный стареющий москвич. Я с городом как бы договариваюсь. Мне тоже бывает там очень не сахарно. Очень много грубости, лжи и практически репрессивных отношений со стороны и откуда-то свыше. Пусть не я, я уже не юноша. Нет-нет, меня тоже можно запросто сбить машиной на улице и многое другое. Но это много чести. Ничего со мной, конечно, не произойдет, я полагаю. Но с городом в метафизическом, важном, волшебном смысле я договариваюсь. Я иной раз схожу с трапа самолета или с перрона вокзала и городу говорю: «Что ты делаешь? Как мы с тобой будем переживать эту осень?» А теперь скажу такую штуку. Я слышу некий ответ города, понимаете. Это вам не ответ кремлевских стен. Город мне иногда говорит: «Тихо, не паникуй. Я помогу. Мы еще с тобой потрепыхаемся. Мы еще с тобой стишков послушаем, книг понапечатаем, голосов хороших услышим». Понимаете, я это просто слышу. Такое бывает.
— В одном из интервью вы сказали, что в России нужно менять все. Это царство несправедливости. Какая самая главная несправедливость?
— У нас все вывернуто наизнанку. Да, у нас просто царство несправедливости. Колоссальная несправедливость царит во всем – во взаимоотношениях учитель и ученик, старший и младший, силовой и безоружный. Несправедливость во всем. Абсолютно неправильные приоритеты. Это давнее дело. Но сейчас огромное обострение. Ни для кого не секрет: на Садовом кольце воздвигли здоровеннейший – в два-три человеческих роста памятник старику Калашникову, оружейнику советскому. Прямо у меня под окнами. Это невероятно. Вот почему я говорю, что город шепчет кое-что и утешительное порой. Вы знаете, что у нас нет и никогда не было ни одного милитаристского памятника в городе? У нас есть Триумфальная арка времен чуть ли не наполеоновских войн. Правда-правда. Есть конный рыцарь маршал Жуков никаких оружий в этот момент не выхватывающий и на противника не нацеливающий. У нас есть Поклонная гора памяти наполеоновских времен, на которой просто стоят три храма трех конфессий, аккредитованных в Москве. Нет у нас памятников милитаризму. Это практически впервые. С давних лет во всем мире, во всем культурном мире действует конвенция на выпуск военных игрушек. Их нет! Их нельзя найти в Соединенных Штатах и в очень военизированном Израиле. Если ты хочешь купить мальчику игрушечный револьверчик, это невозможно. Мой дом — это старинный художественный квартал. У нас улица Чехова, у нас площадь Маяковского, у нас Пушкинская площадь, у нас филармония — зал Чайковского. Это невероятно, чтобы у нас памятник оружейнику, причем не Левше, а соорудившему автомат Калашникова, воздвигся. Будем бороться.
— Двое из ваших четверых детей – Антон и Ася стали журналистами. Как им работается в царстве несправедливости? Как это вообще возможно?
— Дочка – журналист, уже год живет и работает в Соединенных Штатах. Она с женским честолюбием, на таком женском порохе, на метле рванула в Нью-Йорк и журналистствует там. И на российском телевидении дает маленькие репортажи из Америки. Мой самый старший сын пишет о кино, работает в кино для кино, занимается всерьез кино. Как-то он себя умиротворяет, мирится с происходящим, но лоббирует разнообразные праведные вещи.
— Почему в ваших песнях часто вспоминаете Клин? Я в этом городе родилась и выросла.
— У меня под Клином дача. Мои родители построили ее, когда мне было два года. Я там выросла, мой брат там вырос, все мои дети там выросли и внуки растут. Я этот город обожаю. Это наше гнездо. Мы – клинские. К сожалению, всякие нежелательные люди им владели – сыновья прокурора Чайки. Это ужас. Когда начались девяностые годы, и я поняла, что, возможно, жизнь будет другой, думала, что мой Клин расцветет и станет Лас-Вегасом. Я пальцы загнула: Клин производит уникальную овсянку, уникальные колбасные изделия, уникальные изделия из птицы, уникальную бакалею и галантерею. Но Лас-Вегасом он не стал. Но все это производят. Я огромный патриот Клина.
— Над чем сейчас работаете?
— Стихи я пишу каждый день за редкими пропусками. Пожалуйте на Фейсбук. Сейчас работаю над любопытным проектом. Для одного из издательств, с которым я дружу много лет, я писала парочку предисловий к известным романам. Что-то типа школьной серии «Популярная классика» выпускают с предисловиями сегодняшнего небезмозглого человека. В каком-то смысле это я. Написала предисловия к «Мадам Бовари» и «Графу Монте-Кристо». Лет шесть назад себе на 55 лет я переводила со старофранцузского языка классику средневековья. Это называется «Повести Марии Французской». Это такие сказки о царе Салтане – 12 штук. Сейчас мое издательство хочет их переиздать, но просит добавить объема. Так что теперь я буду переводить старинные французские сказки.
— Вероника, вы много гастролируете – США, Израиль, Германия… У вас больше концертов за границей или в России?
— Боюсь, что поровну. У меня есть жилище во Франции. Я еще немножко француз. И это тоже в некотором роде поровну. Но, послушайте, я там, где мне неспокойно. Там, где спокойно, я могу немножко набраться сил. Но я снова мчусь опрометью туда, где мне неспокойно за моих детей, внуков и за мою публику. Стало быть, это – Москва.
— Среди читателей «НМ» много ваших почитателей. Что можете пожелать?
— Что нам нужно? Что нас вскормило и до сих пор еще поддерживает, /- литература. Книжек читаем поменьше, стихов будто бы все меньше и меньше. А нам всем нужны книжки – превосходные книжки. Их не очень много. Но всего превосходного в пространстве не может быть много. Только по чуть-чуть.
Елена МИСНИК, фото Антона ПАВЛЮКОВА
Категория: Архив, Новости Днепра, Особое мнение
